Учитель - [45]

Ранним утром мы прибыли на Московский вокзал Ленинграда. На присланном за нами автомашине мы отправились в морской порт, где взошли на борт отправлявшего в Англию грузо-пассажирского парохода. Как уезжают пароходы, совсем не так как поезда… Кто-нибудь еще воспоет этот процесс отдачи концов, поднятия трапа, взятие буксира, ленивое покачивание корабля и медленное его движение к выходу с акватории порта под мелкий струящийся дымок паровых машин, которых почти и не слышно. И вот он выход в море. Отошел в сторону буксир, звонко прогудев на прощание. Вздрогнули паровые машины, почувствовав, наконец, силу и мощь пара, словно кулаки боксера заходили взад и вперед поршни, вспенился бурун за кормой и пароход, трубно попрощавшись с буксиром, двинулся по своей, только ему известной водной дороге, отматывая милю за милей и говоря пассажирам, что точка возврата пройдена и им придется вместе с машиной плыть до того момента, пока марсовый не крикнет сверху: «Земля!».

Пассажиры разошлись по каютам, лелея в мечтах морские путешествиях и о жестоких и благородных пиратах, о которых столько было прочитано в детстве. Наконец-то мы одни. Я сидел и смотрел на свою жену, размышляя о то, кто она мне - друг или враг, если почувствует, что я не такой преданный делу мирового коммунизма человек, а простой человек, который стремится к миру и спокойствию в отношениях между всеми народами. Естественно, она обучена и слежке за близкими людьми. Будет ли она передавать информацию обо мне? А ведь ей придется, иначе нас сразу же отзовут и посадят в разные камеры. Пока не будем об этом говорить, но как бы мне хотелось, чтобы снова не повторилась история почти двадцатилетней давности.

Путь до Англии не показался нам скучным. Ежедневное присутствие на приемах пищи в салоне вместе с капитаном, вечера отдыха и танцев, просмотры кинофильмов и прогулки по палубам были для нас настолько непривычными, что нам казалось, что мы были в другом мире. На самом деле так оно и было. Нужно отметить, что преподаватели английского языка потрудились с нами на славу. Да и мы, вероятно, были не такими уж неспособными учениками, потому что наш английский язык хотя и вызывал улыбку наших собеседников, но они понимали, что мы хотели сказать, и нам было понятно, что говорили нам. Мы записывали новые слова в записные книжки и вечером в каюте повторяли их хором.

Пароход стал местом нашего медового месяца, которого у нас не было и я чувствовал, что Катерина просто счастлива.

– Давай заведем ребеночка, - сказала мне Катерина, лежа головой на моей руке. - Он будет такой же как ты или такой же как я и будет нашим продолжением в этом мире и мы будем знать, что при любых обстоятельствах мы будем жить в нем.

– Ребеночка мы заведем обязательно, любимая, давай только чуть определимся с нашим будущим. Пока оно не ясно из-за надвигающейся войны и того места, где мы с тобой будем, когда война начнется.

– Это же ясно, где мы будем - у себя на родине и с оружием в руках будем защищать Россию.

– А ты уверена в том, что Россия только и ждет нас, чтобы дать винтовки и направить в армию? Тех, кого отзывают из-за границы, направляют в лагеря или расстреливают после скоростного суда. Поверь мне, я знаю, что я говорю. Если нас будут отзывать, то это будет означать нашу гибель, потому что мы должны обеспечивать работу одного человека, который будет сотрудничать с английскими фашистами, а, значит, мы будем помогать и фашистам. А война будет только с Германией. Следовательно, мы с тобой будем пособниками фашистов, и разговор с нами будет короткий. Учти, что я тебе сообщил информацию государственной важности и если от тебя пройдут хоть какие-то данные по этому вопросу, то мы будем обречены. Вот почему я говорю о том, что нам нужно определиться с нашим будущим. Давай, спи, завтра после обеда будем уже в Англии.

Глава 39

Я шел по пустыне от колодца к колодцу. Два раза я видел миражи в виде полноводных озер. Было труднопреодолимое желание бежать к озерам, окунуться в чистую прохладную воду, досыта напиться и лечь у воды в негу идущего с воды ветерка. Но я знал, что нет никаких водоемов, и реально осознавал, что мираж он и есть мираж.

Внезапно я почувствовал запах дыма и мяса, жареного на углях. Есть зрительный мираж, но есть и обонятельный мираж у человека голодного. Я попытался отогнать от себя мысли о близком жилье, но запахи не проходили. С трудом взобравшись на бархан, я увидел палатку, трех привязанных верблюдов и дымящийся костер в стороне. Из последних сил я перевалил через бархан и пошатываясь пошел к палатке. На подходе к стоянке верблюдов что-то вспыхнуло в моих глазах и я провалился в темноту.

Очнулся я от прохлады на лице. Я лежал на мягкой кошме, мое лицо закрывало влажное полотенце, рядом булькала вода. Сняв полотенце, я увидел девушку-арабку лет двадцати. Вообще-то, восточные женщины созревают рано, но чувствовалась, что прекрасное создание имело сильные руки, которые не дали мне подняться, но подложили в мое изголовье подушки, чтобы я мог полусидеть или полулежать.

– Кто ты? - спросил я.

– Я Гульнар, а ты кто? - ответила девушка.