Учитель биологии - [8]

– Ну сука! На тебе! – и этим же напильником он начал бить учителя по лицу. Остановился он, когда лицо превратилось в кровавое месиво, а голова учителя свесилась, как у куклы с оторванной шеей. Майор понял, что несколько перестарался, когда увидел, что из заплывшей левой глазницы учителя вытекает бесцветная жидкость. Повернувшись к дверям, он крикнул: «Доктора сюда!».

Учитель очнулся уже в камере, лицо распухло, левая глазница страшно болела, и он ничего не видел, во рту собралась загустевшая кровь, которая мешала дышать, и он попробовал ее выплюнуть, но не смог. С трудом дотянувшись до бутылки с водой, он сделал глоток и снова провалился в темноту.

Два дня его никто не беспокоил. Он думал, что ему дают возможность поправить здоровье, хотя дело было совсем в другом: потеряв счет дням и часам, он как-то даже забыл, что в календаре есть пара выходных в неделе, по которым отдых предоставлен и палачам, а иногда и их жертвам, и палачи, как правило, очень трепетно относятся к своему здоровью и отдыху. В понедельник утром он проснулся рано от боли, все тело ныло, и особенно не давали покоя десны и задница, разорванная колючей проволокой. Лязгнула металлическая дверь и раздалась команда: «На выход!». Тело как-то само непроизвольно дернулось к двери. Ему неожиданно пришла в голову мысль, что никогда не подумал бы о том, что условный рефлекс, ведомый чувством страха и боли, настолько быстро приживается и начинает командовать телом.

– Встать!

– Я не могу, – ответил учитель.

– Не можешь – заставим! – И охранник занес над ним дубинку. Однако после нескольких ударов дубинкой учитель по-прежнему неподвижно оставался лежать в кровати.

– Ну-ка, помоги мне, – обратился охранник к своему напарнику, – снова придется тащить этого говнюка.

Чем ближе они подходили к двери с табличкой «Комната допросов», тем больше ноги отказывались идти, на последних метрах поддерживавшие его с двух сторон охранники попросту внесли его в кабинет. Майор как ни в чем не бывало сидел в своем кресле за письменным столом в белоснежной рубашке с короткими рукавами и почему-то улыбался ему.

– Ну, как настроение? Рабочее?

Он промолчал, чувствуя какой-то подвох.

– Обижаешься? – продолжал издеваться майор. – Не обижайся, это моя работа! Одни воруют, другие, как говорят, ловят, – попытался он сострить. – И заруби себе на носу, чем дальше будешь упорствовать, тем будет хуже.

На мгновение ему в голову пришла крамольная мысль: «А может, признаться в чем-то? Хотя в чем?» Майор задает ему вопросы, ответы на которые он не знает и ответить в принципе не может, а когда все это закончится, неизвестно.

– А ты с одним глазом даже лучше смотришься, – продолжал майор, – мужественное лицо стало, суровое. – Майор явно издевался над ним, и было видно, что для него это в порядке вещей. Он не мог этого понять. «Как может шутить человек в подобной ситуации? Может, попытаться разговорить его? – подумал он. – Наверняка даже в этом животном есть какая-то человеческая струнка».

– Хорошо выглядите, – попытался он пошутить, – праздник какой?

– Да! Днюха у меня. Сорок шесть исполнилось.

– Не могу поздравить, – даже под угрозой смерти удивившись собственной дерзости, произнес учитель. И дальше, уже не контролируя себя спросил: – Ну, и что у вас за плечами, кроме переломанных рук и ног и выбитых глаз?

– Следи за метлой, урод, я не всегда такой добрый. Да и вообще, начальство меня ценит, – тут он поднял вверх палец и добавил: – меня знают на самом верху, вся эта тюрьма – это мой дом, это моя вотчина, я здесь главный.

– Будете пытать сегодня? Я хотел сказать допрашивать.

– Ну а что? Работа есть работа. Может, просто поговорим с тобой по душам.

– По душам? А она есть у вас?

– Есть, и если ты мне все расскажешь, то увидишь, на что я способен.

– А если мне нечего рассказать?

– Ну вот, ты опять за старое. Есть, я знаю, что есть. Такие как ты изредка, но попадают ко мне, ты первый, кто продержался больше недели. Мне даже стало любопытно, что ты за человек, из какого теста ты сделан.

Учитель повернул голову, чтобы единственным глазом, который к тому же плохо видел, понять выражение лица своего мучителя, и сказал:

– Я обычный человек, простой учитель, сельский парень, которого ваши игры в патриотов уже сделали незрячим инвалидом.

– А что, ты противник патриотизма?

– Я не знаю, что это такое.

– Как это? Учитель, не знающий слова патриотизм. Ха-ха.

Тут раздался лязг открываемой двери, и в комнату вошли еще двое охранников.

– С днем рожденья, товарищ майор! Вот, сбегали в шашлычную не берегу, взяли водки, шашлык, зелень. Отметим?

– Сейчас доктор подойдет и начнем.

Вскоре дверь открылась, и вошел доктор, в руках у него был целлофановый пакет с чем-то тяжелым, поздоровавшись с охранниками, он подошел к майору и, положив на стол пакет, сказал:

– Поздравляю, товарищ майор, вот небольшой презент от меня на день рождения, – и, увидев учителя, удивленно спросил, – а он тут зачем?

– Да пусть будет, – ответил майор, – он у меня в графике стоял, вот и притащили, – и уже обращаясь к охраннику, скомандовал: – Ну, давайте начнем.

Охранник, что помоложе, с двумя алюминиевыми планками на погонах, настелил бумажную скатерть и расставил на столе выпивку и закуску. Разлил водку в рюмки и произнес: «Готово! Этому налить?», – спросил он, показывая взглядом на учителя, будто на старого знакомого, волею случая оказавшегося вместе с ними.