Учись слушать. Серфинг на радиоволне - [16]

О музыке – как она вошла в его жизнь? О первом учителе, первом инструменте. Дальше – война (он был сыном полка, трубачом), помнишь, баба Мария говорила: “Я знала, что Миша любит жареную картошку, и специально всегда жарила картошку к его приходу!”

Конечно, как встретился с тетей Асей, как влюбился. Наверняка там будет много трогательного и смешного. Что она любила готовить, чем привлекла сердце Миши… Эпизоды, случаи…

Конечно, гастроли, цирк – обязательно – во всех подробностях, цирковой оркестр… все-все меня интересует. И тебя ведь, конечно, тоже? Может, Миша бережет какие-то старые письма? И о любви – как можно больше о любви! Не хочется дать таким людям исчезнуть в клокочущей Вселенной. Начинай потихоньку, посылай порциями».

«Привет, дорогая наша Мариночка! – отвечает мне Маша. – Как замечательно, что у меня теперь есть твой адрес и я могу с тобой пообщаться! Значит, ты работаешь над новой книгой и тебе нужна страничка о папе? Дай мне знать, что бы ты хотела отобразить: биографические данные? или пару ярких эпизодов (папа работал в Театре киноактера, в цирке с Никулиным, много делал записей с Силантьевым и Михайловым, да и сейчас играет в оркестре, хотя почти совсем не слышит).

Я порасспрашиваю папу, а ты отберешь, что тебе будет интересно.

Целуем тебя и обнимаем».

«Моя золотая Машуня!!!

И то, и другое, и третье! Как я обрадовалась, получив твое письмо. Сразу повеяло чем-то родным, и я еще и еще раз поражаюсь этому гениальному изобретению, благодаря которому люди в разных полушариях могут столь скоро окликнуть друг друга.

Я пишу нечто вроде “Саги о Форсайтах” – и мне хочется взять за основу характера и судьбы моего героя-трубача судьбу дяди Миши.

Записывай на диктофон, чтобы у нас были не только факты, но и интонация рассказчика, его неповторимая речь…»

Прошли пара-тройка лет.

«Здравствуй, Мариночка, дорогая наша! – пишет мне Маша. – Извини, что сразу не ответила – была закручена на работе и никак не могла тебе написать: коротко не хотелось, а по-другому просто не было времени.

Мы все страшно обрадовались твоему замечательному и обстоятельному письму. Маришка, ты меня здорово вдохновила, и теперь я всерьез решила взяться за папу. Как-то вот у меня получилось, что я лучше и детальнее знаю о маминых родственниках и родословной, то ли в силу того, что мама была чудная рассказчица, удивительно образно и выпукло рассказывала, искусно подчеркивая детали и выделяя главные вехи в нашей семейной истории.

А вот с папой сложнее, так как он воспитывался в детдоме и не очень многое помнит о детстве. Не раз я слышала увлекательные и забавные рассказы из жизни цирка, папиного оркестра, когда он служил в Академии Жуковского.

Теперь, с твоей своевременной подачи, с удовольствием возьмусь за этот проект и начну целенаправленно собирать все эти откровения, и вместе с папой попробуем выстроить нечто упорядоченное.

Принесла папе диктофон, объяснила, как пользоваться, и вот так вот, вперемешку между просто набросками от руки до сумбурных и эмоциональных (и тем более ценных!) диктофонных записей, будем вместе с папой стараться что-то сделать.

Как только возникнет первый “удобоваримый” черновичок, я обязательно тебе его направлю.

Пиши, не пропадай.

Целую и обнимаю».

«Про тетю Асю мне тоже ужасно интересно! – мгновенно откликаюсь я. – Ты только не думай: “Вот я ужо засяду – чуть выдастся свободный денек, и вы все ахнете!..” Берешь за правило – каждый день эпизод. И чтоб этот ручеек потихоньку струился к океану. Главное – настроиться, разок попробовать, и все покатится, как трамвай по рельсам.

Теперь: если человеку дать диктофон и рассчитывать, что он станет рассказывать себе свою жизнь, – даже не надейся. Надо сесть с ним рядом, хлопнуть по рюмке и слушать! Сама удовольствие получишь, и дяде Мише будет приятно. Да, дядь Миш?»

Пролетела еще тройка лет. Я ей пишу: «Маша, ау!»

«Здравствуй, дорогая моя Мариночка! – отвечает мне Маша. – У нас все потихоньку, без особых всплесков: папа неважнецкий, но держится. Со здоровьем не все в порядке – проходит химиотерапию, но по-прежнему посещает “детский садик” – учреждение для пожилых людей, откуда их возят на экскурсии, прогулки, в магазины.

Не помню, рассказывала ли я тебе, но у них в коллективе есть бывшие профессиональные музыканты, которые создали свой небольшой оркестр, так что папа там нашел себя и играет на тромбоне. Относится к этому чрезвычайно серьезно и ответственно, – всегда просит назначать ему визиты к врачу не в дни репетиций. Почти совсем глухой, но играет на тромбоне каждый день. Так что не стареют душой ветераны…

Мы работаем, катаемся на великах по выходным, путешествуем, но не могу далеко уезжать от деда… А так все, наверное, как у всех.

Как вы там? Если соберешься в NY, дай знать».

Я:

«Машуня! Я прочитала папе твое письмо, он был растроган.

Старики относятся к каждой весточке друг о друге с огромным трепетом. Какой рассказ замечательный о Мишином оркестре и тромбоне! Будь другом! Пришли мне хотя бы пару малюсеньких историй о его цирковом прошлом. Ну, сделай одолжение? Хоть что-нибудь!»

«Мариночка моя золотая, – отвечает она. – Спасибо за отклик и теплые слова. Прочитала твое сообщение папе. Он просто весь ожил, засветился. Был ужасно тронут и клятвенно пообещал написать рассказик. Просто всех нас заинтриговал, сказав, что уже знает, чем с тобой поделиться. Так что не только ты, но и мы с нетерпением будем ждать “Мишиных” баек. Если все получится складно, попробую с диктофончиком взять у папы интервью. Самостоятельно он робеет с техникой и, мне кажется, не может сосредоточиться.