Ученые досуги Наф-Нафа - [9]

Над каждым большим городом висит купол теплого воздуха, циркулирующего в замкнутом пространстве. Постоянная концентрация в атмосфере «купола» городских выхлопов — причина убийственного смога. Границы купола лежат за 30–50 километров от окраин города. Уезжающий на вик-энд обычно дальше не удаляется. Пробить купол может только сильный ветер или «эффект выходного для». Для современной Европы (и не только для нее) характерны городские агломерации и конурбации шириной в несколько десятков и протяженностью в сотни километров. Можно представить какие «тепловые купола» образуются над ним, и как они влияют на климат этой части континента.

Тем временем возросшая стоимость эксплуатации современного мегаполиса, обслуживание центра, придание ему шика и блеска основательно источает городской бюджет. Хиреют районы бедноты, предоставленные сами себе. Запущенные, они плодят уныние и безысходность, вслед за ними преступность, наркоманию, пьянство. Повсеместная abominatio desolationis[11].

Вступает в силу «закон улицы». Ведь «улица» в городе антипод и антоним понятия «дом». В доме уют семьи, традиции, власть и защита отца-патриарха, достаток, спокойствие, будущее. Улица — хаос. «Тлетворное влияние улицы! Увести детей с улицы», — сводят ладони педагоги. «Улица правит», — вздыхают политики, глядя из окна на взвинченные массовым психозом массы демонстрантов, готовые превратиться в бунтующую толпу. И руки их тянутся к телефону набрать номер полиции. «Уличный мальчишка», «уличная банда», «уличная девка», «уличная брань», «разговор улицы». Улица в Городе — бытовая форма демократии, опускающая все до своего уровня. Уровня простейших понятий. Поэты и музыканты воспевают ее, поскольку только «проверка улицей» есть истинная проверка произведения, рассчитанного на массы. Пока не начнут насвистывать мотивчик или цитировать на каждом углу, нет «истинно народного признания». Увы, цитировать могут и блатные песни, и постоянно крутящиеся по телеку рекламные слоганы, порой заменяя ими всю житейскую мудрость.

Предназначенное по определению для свободного перемещения пространство улицы превращается в толкучку. Пространство свободы, куда дети выходят «погулять», засасывает, расширяется, перешагивая рубежи родительского, воспитательного, полицейского, любого административного контроля и самоорганизуется по законам хаоса. По тем же законам начинает управлять организованными структурами, задавать логику их поведения и развития. «Трущобы» это Улица, победившая Дом, поселившаяся в каждом его уголке и сделавшая любую коморку своим тупичком. В отличие от Пригорода — пристанища «среднего класса», где частный дом полностью побеждает Улицу, где все дома хороши, но все сами по себе и не образуют никакого архитектурного единства, кроме как вереницы маленьких семейных крепостей. В пригороде улица — просто функциональная проезжая часть, пространство между домами, и трудно говорить о каком-то ее мистическом влиянии.

В Городе, особенно кризисном, Улица становится самодовлеющей силой, обладающей абсолютной властью над своими жителями, из функциональной коммуникации превращается в мистическую силу, в Демона разрушающего Город. Чтобы усмирить этого демона, обуздать хаос — потребна твердая рука, вооруженная жесткой иерархической системой принуждения, с четким планом действий.

Однажды на трущобы махнут рукой, плюнут, ведь и так нет средств ни на что. Город влезает в долги, проценты множатся, как снежный ком. Город пора продавать с молотка, только кто его купит, кому он нужен? Все самые жирные куски под застройку давно раскуплены спекулянтами, все прибыльные службы давно в частных руках, а у мэрии остались одни убыточные, плюс социальная сфера и так далее. То, на что никто не польстился.

Тем не менее, еще ни один современный город не продали, ни один не разорился окончательно, если, конечно, государство богатое, и если, конечно, город этот не возник в районе бума золотой, серебряной, каучуковой, нефтяной и всякой прочей лихорадки. Там все раздувается и лопается, подобно мыльному пузырю. Остаются лишь руины былого величия, верней — безумия. Равно как и разрушенные в разгул безумия войны. Nec locus ubi Trija fuit[12].

Иное с городом большим и авторитетным. Всегда можно пошантажировать важных людей в больших столичных кабинетах социальным взрывом, недовольством, революцией. Если не дали денег, то социального взрыва молодых люмпенов не миновать, поскольку давно опустошены социальные фонды, из которых кормились их родители. И толстосумы срочно раскошелятся, подкинут деньжат, которые только растянут кризис, сделают затяжным, привычным, от того кажущимся менее опасным.

Quod ab initio vitisum est, tractu temporis convalescere potest[13]. Действительно, разве кризис настолько редкое явление? Разве присущ только городам современности? До сих пор немалые племена археологов и историков гадают, отчего покинули свои города все те же древние майя. Или еще кто, каковых во всех уголках мира отыщется немало, судя по раскопкам очередной Трои. Ну, война — понятно, ну — эпидемия, тоже допустимо, иже с ними наводнения, засухи и землетрясения. Но чтобы вот так взять все бросить и уйти?.. Непостижимо. Может, эти древние оказались просто мудры, просто поняли, что жить в городе означает жить в кризисе постоянном. Что укрытия от бед мира большого в мирке городской вселенной обмен неравнозначный.