Ученик якудзы - [51]

Виктор разлепил глаза и сел. И удивился вторично — тело слушалось его вполне сносно.

Перед ним стоял низенький столик, на котором находилась деревянная тарелка с чем-то круглым, по виду напоминающим гриб-паразит, которые порой растут на деревьях. От круглого паразита пахло жареным, но не сказать чтобы особо аппетитно. Рядом с тарелкой стоял простой глиняный кувшинчик. А еще на столике лежала свернутая в трубочку линялая тряпка.

— Это что? — спросил Виктор.

— Дондон-яки, — осклабившись, ответил Колян. — В переводе ээээ… жареный дондон. Название происходит от звука средневекового барабана, которым повара зазывали народ есть эту хрень. Буквы в названии не заменять, не блевать, привыкать жрать эту гадость. Потому как нам с тобой в ближайшее время ничего другого не светит.

— А… из чего этот дондон делают?

— Рисовое тесто, сушеные креветки, водоросли, ну и чего удалось свистнуть на кухне. В общем, не смертельно, считай, японская пицца. Там вода, — Колян указал носом на кувшин. — Хасями есть умеешь?

— Чем?

— Ну палочками.

— Пробовал, — кивнул Виктор. — Пару раз с девчонкой в суши-баре.

— Тогда это тоже тебе. Потому как с вилками здесь туго. И суси, а не суши. Здесь тебе не Москва и даже не Подмосковье.

Виктор развернул тряпку.

Завернутые в ней палочки для еды оказались гораздо качественнее тех, что подавали в суши-баре на родине. Выточенные из черного дерева, круглого сечения, с конусовидным острием, они скорей напоминали произведения искусства, нежели предмет сервировки.

— Традиция школы, — вздохнул Колян. — Никто из учеников не имеет своих личных хаси, как все нормальные японцы, а едят вот этими, общими, которым уже незнамо скока лет.

— Так мы разве ученики? — удивился Виктор, отщипывая кусок жареного «дондона».

— Это вряд ли, — горько усмехнулся Колян. — Куклы мы, и с этим тебе придется свыкнуться. А хаси я на кухне свистнул, — пояснил Колян. — Во временное пользование. Жрать чем-то надо, не руками же. Потом верну.

И хмыкнул недоверчиво.

— Говоришь, пару раз в суши-баре ими есть пробовал?

— А что? — пробубнил Виктор, наворачивая японскую пиццу за обе щеки. «Дондон» оказался на удивление вкусным. Хотя с голодухи и жареный картон в тесте пойдет за милую душу.

— Да так, — пожал плечами Колян. — Ты с ними управляешься будто в Японии родился. Или в Китае.

Виктор с удивлением посмотрел на свою руку, сжимающую черные палочки. Действительно, японский инструмент для отправки пищи по назначению лежал в его руке удобно и привычно, словно знакомая с детства вилка.

— Ну ладно, не хочешь — не говори, — слегка надулся Колян. — Поел?

— Угу, — сыто отозвался Виктор, ставя пустой кувшин на столик и заворачивая палочки обратно в тряпку.

— Ладно, я пойду пока, посуду отнесу. Ты до завтра из сарая не высовывайся, чтоб япошки тебя не заметили. На рассвете они к себе обратно под землю свалят, а я перед дедом за тебя замолвлю словечко. Будешь мне помогать, хватит мне за себя и за того парня ишачить.

— А что за дед? — поинтересовался Виктор.

— Да типа завхоза местного, — скривился Колян. — Древний как Фудзияма и такой же крутой — не подойди. Ну знаешь, типа, нет начальника выше уборщицы. Всех здесь шпыняет, и все его слушаются. Как же, смотритель при старом додзё, куда уж нам, сирым да убогим. И по-русски матерится не хуже наших таксистов.

— То есть как по-русски? — удивился Виктор. — Он что, не японец?

— Хе! Ты думаешь, что по-русски только русские матерятся? — хмыкнул Колян. — Здесь все это могут. Школа-то с нашим уклоном.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Виктор.

— Чего тут не понимать? Завтра обрати внимание — над входом в додзё висит табличка с цитатой из офигенно крутого древнекитайского полководца Сунь-Цзы, которого даже японцы уважают: «Тот, кто знает врага и знает себя, не окажется в опасности и в ста сражениях. Тот, кто не знает врага, но знает себя, будет то побеждать, то проигрывать. Тот, кто не знает ни врага, ни себя, неизбежно будет разбит в каждом сражении».

— Ты хочешь сказать, что мы — враги для японцев?

— Ну, официально нет, — снова хмыкнул Колян. — Но сам посуди — в Русско-японскую они царским войскам навешали и шмат Сахалина оттяпали. Потом после революции мы их с Сахалина попросили. А в Отечественную ещё и Курилы забрали в качестве военного трофея. Так у них теперь основная тема: отдайте Северные территории, то есть Курилы, и будем дружить. А мы им — а давайте так дружить, без Северных территорий и Охотского моря, которое само собой к тем Курилам прилагается. В результате дружбы как-то не получается. Потому здесь, в Школе, они все поголовно русский учат. Так, чисто на всякий случай.

— Так они меня отметелили потому, что я в их глазах враг? — мрачно поинтересовался Виктор.

— Вряд ли, — покачал головой Колян. — Скорее, за то, что в древнем додзё в ботинках был. При входе в японский дом разуваться принято. А ты в ботинках, да еще и в додзё. Дед бы увидел — ору было б на сутки. Причем орёт он жутко противно. Так что уж лучше лишний раз трендюлей схватить, чем его слушать.

Вспомнив о русскоговорящем деде, «братан» заторопился:

— Ну все, побежал я, давай до завтра.