Ученик воина. Игра форов - [14]

Она засмеялась сквозь слезы, и в этот миг в коридоре послышались шаги и голоса, а часовой за дверью неестественно громко произнес: «Добрый вечер, сэр!»

— Туфли! Дай мне туфли! И чулки! — паническим шепотом скомандовала Элен.

Майлз сунул ей все, выключил компьютер и, подскочив к дивану, упал на него, прижимая девушку к себе. Она смеялась и ругалась, судорожно пытаясь надеть вторую туфлю. Щеки были еще мокры от слез.

Он запустил руку в блестящие душистые волосы и пригнул ее голову ближе, к своему лицу.

— Надо, чтобы было правдоподобно. А то мне влетит по первое число… — Он неуверенно замолчал, улыбка его исчезла, взгляд посерьезнел. После секундной заминки она прильнула к его губам.

Вспыхнул свет; они отпрянули друг от друга. Майлз оглянулся через плечо и обомлел.

Капитан Куделка. Сержант Ботари. Отец.

Физиономия сержанта напоминала скалу, покрытую изморозью. Граф Форкосиган мрачнел на глазах. Капитан старался сохранить степенный и невозмутимый вид, но уголок губ предательски дергался, загибаясь кверху.

Майлз наконец нашелся.

— Хорошо, — сказал он твердым учительским тоном. — Потом, после строчки «Дай мне сию награду», ты говоришь: «От всего сердца; и как я рада видеть тебя раскаивающимся…» — Он почти нагло глянул на отца. — Добрый вечер, сэр. Мы здесь помешаем, наверно? Надо отыскать другой уголок для репетиций… Пойдем, Элен!

— Да-да, пойдем, — пискнула Элен, живо подхватывая спасительную соломинку. Майлз потащил ее к выходу; по пути она успела довольно глупо улыбнуться трем взрослым. Капитан Куделка ответил широкой ободряющей улыбкой, граф каким-то образом умудрился улыбнуться ей и угрожающе нахмуриться в адрес Майлза. Сержант демократично хмуро взирал на всех.

— Хотела бы я знать, чем ты так доволен? — свирепо зашептала Элен, когда они поднимались на пневматическом лифте.

Майлз сделал пируэт, даже не пытаясь изобразить раскаяние.

— Стратегически необходимое отступление, и притом в полном порядке. А что еще нам оставалось, когда противник превосходит нас числом, вооружением и чином? Мы всего лишь репетировали старую пьесу. Все очень мило и прилично. Кто бы стал возражать? Я гений.

— Ты идиот, — отрезала Элен. — У тебя на плече мой чулок.

— Ой. — Он повернул голову, осторожно взял двумя пальцами невесомую вещицу, и протянул ей с извиняющейся улыбкой. — Да, пожалуй, выглядело это не совсем…

Элен свирепо схватила чулок.

— Теперь отец изведет меня нотациями… Он и без того смотрит на любого, кто ко мне приближается, как на потенциального насильника. А сейчас запретит мне разговаривать с тобой. Или отошлет в деревню… — Глаза Элен наполнились слезами. — И ко всему прочему он мне солгал… солгал насчет матери…

Она кинулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь с такой силой, что чуть не прищемила Майлзу руку. Он задергал ручку и попробовал докричаться до Элен:

— Но это же еще неизвестно! Наверняка всему есть логическое объяснение… Я попробую разобраться…

— Уходи! — донесся гневный приглушенный голос.

Майлз немного побродил по коридору, надеясь, что Элен выплачется и откроет, но из комнаты не слышалось ни звука. Часовой в конце коридора вежливо не обращал на него внимания; охрана премьер-министра славилась не только бдительностью, но и деликатностью. Майлз выругался про себя и побрел к лифту.

Глава 4

В коридоре на первом этаже он столкнулся с матерью.

— Ты не видел отца, радость моя? — спросила графиня Форкосиган.

— Видел, — пробурчал Майлз (мысленно добавив: «К несчастью»). — Он пошел в библиотеку с капитаном Куделкой и сержантом.

— Боевые друзья собрались выпить где-нибудь в уголке, — иронически констатировала мать. — Ну что ж, трудно его винить. День был ужасный. А он почти не спал. — Она внимательно посмотрела на сына. — А ты? Выспался?

Майлз пожал плечами.

— Да ничего.

— Ну-ну. Надо изловить отца, пока он не набрался как следует. После выпивки он, к несчастью, становится грубоват. А тут как раз пожаловал этот сукин сын граф Фордроза, да еще в компании с адмиралом Хессманом. Отцу предстоят нелегкие дни, если эти двое споются.

— Сомневаюсь, чтобы «ястребы» смогли заручиться достаточной поддержкой. Старые вояки безоговорочно поддерживают папин курс, — ответил Майлз.

— Да Фордроза в душе вовсе и не «ястреб». Просто его обуревает честолюбие, и он готов вскарабкаться на любого конька, лишь бы тот двинулся в нужном направлении. Он уже несколько месяцев пресмыкается вокруг Грегора… — В серых глазах графини сверкнул гнев. — Лесть, намеки, критика в папин адрес и эдакие гнусные маленькие шпильки, когда представляется удобный момент. Насмотрелась я на это. Терпеть его не могу, — решительно заключила она.

— Ну, насчет Грегора тебе уж точно не стоит волноваться, — ухмыльнулся Майлз. Его всегда забавляла привычка матери говорить об императоре так, словно он был ее приемным сыном. Впрочем, для этого имелись некоторые основания, поскольку адмирал Форкосиган в годы своего регенства был не только политическим, но и личным опекуном будущего императора.

Она недовольно нахмурилась.

— Фордроза не единственный, кто, не задумываясь, совратит глупого мальчишку. Причем совратит в любом смысле — моральном, политическом, каком угодно. А на благо страны и самого Грегора им наплевать. — Майлз тотчас же определил эти слова как цитату из собственного отца: никаких других политических авторитетов на Барраяре леди Форкосиган не признавала. — Не понимаю, почему наше правительство так боится принять конституцию. Верность средневековым традициям — хорошенький способ управлять звездной державой! — А вот это уже ее собственные мысли, чисто бетанские.