Ученик слесаря - [3]

— Давно не бывало у нас учеников, — сказал Слесарь.

— Не идет к нам народ, — сказал механик, снова закуривая.

— Опасаются, — сказал слесарь.

— Вот у кого бы тебе поучиться, Петров.

— Моя фамилия Павлов, — поправил Иван.

— Серьёзно?

— Не, я его не возьму, — сказал Слесарь, вновь вольготно раскинувшись. — Нужна мне такая обуза. За ним же глядеть надо. Тут и без этого люди, как мухи, мрут.

— За кем бы его закрепить? — спросил механик задумчиво.

— За Петрухой, — отозвался слесарь безо всяких раздумий.

— Почему именно?

— Так нет его сегодня. Отгулы взял, — напомнил механику слесарь. — Обычно берет три дня, пока не напьется полностью. Вот, пока его нет, за ним и закрепить. А выйдет — ты ему под нос готовое распоряжение. Мол, распишись и получай довесок. Он после отгулов тихий всегда. Возражать не будет.

— Точно, — обрадовался механик. — Пойду писать распоряжение. Ты вот что, Попов, — обратился он к Ивану. — Иди-ка ты покуда домой. Время одиннадцать. Через час обеденный перерыв. Потом похороны. Да и Петрухи нет. А завтра подходи аккуратно у восьми. Понял?

Иван кивнул. Цех у него положительных эмоций не вызывал. Механик тоже. Разве что белокурая кладовщица оставалась светлым пятном на темном фоне общего впечатления от этого утра.

— Зря ты, полез на этот завод, — сказал Болт, сосед и давний приятель. Сам он не работал и не собирался вообще. По крайней мере, в этом городе. Были смутные мечты о культурных центрах страны, где и платят больше, и работают меньше. И смертность от других случаев, а не как здесь. — Там работа со смертельным риском сопряжена. Каждый месяц кого-нибудь через проходную вперед ногами выносят. Я б не стал пропадать за такую зарплату.

Сегодня будут выносить как раз, подумал Иван. Значит, до следующего покойника времени — вечность. В восемнадцать лет месяц тянется бесконечно долго. Не то, что в пятьдесят, как у того же механика. А кто-то на целую вечность в этом мае застрял. Как та же фасовщица.

— А то давай к твоей тетке в Саратов вместе махнем, — предложил Болт. — А то у меня за пределами этого города нет никого, что б на первое время пристроиться, осмотреться. Есть у меня насчет Саратова план. Дело сугубовыгодное, — уговаривал он. — Предприятие успешное. Наказание — условное. Да и то только в том случае, если лоханемся. А?

— Ты помолчать можешь? — отмахнулся от него Иван, который про Саратов слышал по три раза на дню.

— Я за хорошие деньги все могу, — сказал Болт.

Наутро Иван и Петруха Фандюк были друг другу представлены. Петруха против наставничества не возражал, да вообще вел себя сдержанно и прятал глаза, как бывает с иными людьми даже после непродолжительного запоя. Лицо его было гладко выбрито, спецодежда свежевыстирана, и вообще он производил впечатление человека излишне аккуратного для того вида работ, какие ему выполнять приходилось. А приходилось разбирать и собирать насосы, редукторы и приводы к ним, ремонтировать смесители и центрифуги, порой залезая внутрь, латать трубопроводы, менять прокладки меж фланцами, если бежит, а бежало порой прямо на голову, так что к вечеру слесарь обычно бывал залит маточным раствором, засыпан зеленоватыми кристаллами готовой продукции или синеватыми — сырья.

Волос Петрухи был еще сравнительно густ, сер, голову прикрывала кепка из непромокаемого кожзаменителя. Непромокаемость была существенна потому, что сверху постоянно что-то лилось и, попадая на голую голову, застывало на ней синей или нежно зеленой коркой, если у слесаря были руки заняты, чтобы это стереть. А если слесарь постоянно в работе, то и руки у него постоянно заняты. Так что некоторые ходили с корками. Кепку же тряпкой протер — и всё.

Под козырьком кепки было небольшое лицо, на лице — несколько неглубоких морщин. Усов на этом лице не было, да и не нужны были этому лицу усы. И если Иван считал себя человеком среднего роста — метр семьдесят восемь, и не исключал возможности, что лет до двадцати еще вытянется, то Петруха, или дядя Петя, как решил сразу же про себя Иван его называть, был значительно ниже. Был он тех же лет, что и механик, и Иван даже подумал, что они могли бы быть одноклассниками или хотя бы друзьями детства. Позже, конечно, выяснилось, что никакие они не друзья, и даже недолюбливают друг друга в связи с регулярными Петрухиными отгулами и, являясь не местными уроженцами, в город прибыли из разных мест. Петруха — из волжского города Саратова, механик же из какой-то деревни под Курском. Механик, как прибыл, устроился на этот завод и работал на нем безвылазно лет двадцать пять уже, Петруха же — всего года три или два с половиной.

Ни тот ни другой с первого взгляда симпатий в Иване не вызвали. Но выступать без нужды было не в его характере. Поработаем. Понаблюдаем. А там можно и послать подальше обоих наставников. Или изменить свои мненья о них к лучшему.

— Ну что? — спросил механик.

Его вопросы не отличались разнообразием. Именно это и не нравилось Ивану в нем. Если спросить или сказать нечего — лучше молчи. Чего зря сотрясать воздух?

— Что? — спросил он в свою очередь.

— Работать пришел или как?

— Работать, — буркнул Иван, решив в конфликт с ним до поры не вступать.