Ученик слесаря - [2]

Ворота цеха были распахнуты, но в них торчал грузовик — в него что-то грузили. Механик вышагивал метрах в двадцати, чтобы зайти в здание с противоположной стороны, где тоже были ворота, но ничего из них не торчало. Он шел, высоко задирая ноги там, где надо было перешагнуть через обломок бетонного блока или ржавую балку, но привычно споткнулся о железнодорожный рельс. Привычно — догадался Иван, потому что даже не заметил этого. А если б заметил, то чертыхнулся бы или как-то иначе выругался. Иван догнал его.

Слесарный зал, как иронично назвал мастерскую механик, был сразу же за воротами. Кроме ворот имелась и дверь, в нее и вошли. Тепловая завеса в дверях подавала в тамбур подогретый воздух, хотя был солнечный май, и к полудню солнце обещало прогреть воздух градусов до двадцати пяти.

Иван обратил на это вниманье механика.

— Догадливый, — снова похвалил тот, и, поймав у ворот какого-то человека с черным прибором — наверное, электрика, велел тут же калорифер выключить.

Похвала механика и на этот раз на Ивана никак не подействовала. Он уже решил про себя, что механик какой-то весь заторможенный, и любое проявление элементарной внимательности к миру явлений кажется ему догадливостью, а вырази Иван вслух нечто менее очевидное, например, о том, что земля вертится вокруг солнца, это ему гениальной догадкой покажется.

Сразу за воротами был монтажный проем, высоко вверху завис на балке электрический тельфер. Кабель с кнопками управления сверху свисал, привязанный во избежанье обрыва к тонкому стальному тросу. За проемом, прямо пред Иваном тряслись, установленные в два ряда, центрифуги. Впрочем, судя по гулу в подшипниках, вращались только три из них. В мутных, но сравнительно прозрачных стеклянных трубах, булькал какой-то раствор. Возле каждой центрифуги стоял насос, которым этот раствор и подавался. За работой аппаратов присматривал изможденный рабочий — в прорезиненной робе и рукавицах, в защитных очках, с респиратором на лице. Во всяком случае, показался Ивану таким — измученным, источенным жизнью — из-за общей атмосферы, царившей в цеху, сходной с атмосферой преисподней. И еще этот рабочий черта напоминал, но не черта-ученого, черта-ёрника, какие описаны в Фаустах и Маргаритах, или тех, что в Миргороде живут, а черта-пролетария, какие котлы шуруют, равнодушные к тем, кто изнывает в этих котлах. Что-то распирало под респиратором его лицо — вряд ли приветливая улыбка, скорее ухмылка зловещая: погоди, мол, пацан, и ты здесь хлебнешь…

Под каждой центрифугой был мощный бетонный фундамент, не вполне гасивший вибрации. Поэтому пол, тоже бетонный, немного подрагивал. Пол имел желоба для стока химически активных агентов — растворов, кислот, суспензий — которые нет-нет, да и выплескивались из емкостей, сочились по фланцам трубопроводов, проникали сквозь изношенные прокладки, муфты и сальники. Рифленое железо в метастазах коррозии прикрывало эти канавы, чтоб можно было без опаски поверх них ступать.

Окон в стенах, по крайней мере, на этом участке, не было. Света электроламп не хватало, чтоб рассмотреть все в подробностях. По углам пряталась тьма. Во тьме что-то чудилось. Ближний к Ивану угол занимала какая-то цилиндрическая емкость высотой метра четыре, настолько изъеденная ржавчиной, что казалось, ткни в нее пальцем — и потечет. Над емкостями парило. На металле оседал конденсат. Под ногами стояли зеленые лужи. Туману было столько, что потолка не было видно, и он имел едкий запах, туман. И пробирал до костей, хотя в помещении было жарко.

— Здесь всегда так? — спросил Иван.

— Как? — отозвался механик, любитель кратких вопросов — вместо ответов на них.

— Сыро. Туманно. Сумрачно.

— Тут не царство небесное, — сказал механик. — А четвертый цех.

Это был лишь передний край предприятия, ближний к двери, а что творилось во глубине, оставалось только догадываться. Или, взяв ту же картинку, мять и менять ее в худшую сторону, чтобы методом последовательных искажений добиться аутентичности. Там, в глубине, что-то ритмично лязгало. Голоса невидимых в тумане рабочих достигали ушей. Фоном служил равномерный гул.

— А что? — сказал механик. — Тут даже неделю эти орудовали… Киносъёмщики. Блокбастер снимали. Фильм, этих самых… ужасов. Многие участвовали в массовых съемках. Глядишь, и ты попадешь. Чем не артист. В фильм этих самых… ужасов.

Слесарка представляла собой продолговатое помещение, напоминающее коридор. Вдоль одной стены стояли положенные по штату станки, вдоль другой — верстаки и лавки. У одного из станков шевелился токарь, на лавке мирно и праздно, слегка развалясь, отдыхал средних лет слесарь. Больше никого в помещении не было.

— Где все? — спросил механик.

— Так на заданиях, — сказал развалившийся, слегка изменив праздную позу на более соответствующую его рабочему положению.

— Тогда ты чего здесь?

— Деталь жду, — сказал слесарь и указал глазами на токаря, который нарезал на короткую шпильку резьбу. С одного конца резьба была готова уже. — А это кто? — Он перевел тот же взгляд на Ивана.

— Ученик слесаря. Знакомься и ты, ученик. Это у нас… Слесарь с большой буквы.