Ученик орла - [4]

Трудно не залюбоваться привольным орлиным полётом — столько в нём лёгкости, красоты, силы.

Иван Лаврентьевич Карташёв с пристрастием наблюдал за хищными парителями, однако лишь необычайные обстоятельства близко столкнули его с орлами, помогли свести с ними дружбу, а за дружбу наградили славой.

В Карташёве удивительно уживались сразу два человека: один — мечтатель, другой — неугомонный, кипучий практик. Мечтатель тянулся к птичьему полёту, естественному и лёгкому. Практик искал дороги в истребительную авиацию. Военные машины, полёты на пилотаж, воздушные стрельбы, бои — можно ли найти более увлекательное дело в жизни! Для начала Иван Лаврентьевич стал планеристом. В авиацию он вступал прозаично, как многие: простые полёты на учебном планере, потом буксировка за самолётом, наконец паренье в холмистой местности.

Этот путь привел его в Крым, в Коктебель, — на родину советского планеризма. Здесь были завоёваны первые рекорды, здесь молодой пилот превратился в опытного планериста. Всё длинней становились его маршруты, всё выше удавалось ему подниматься над стартом, всё дольше держался он в воздухе.

Но всё это не до конца удовлетворяло лётчика. Он искал новых источников движения.

Карташёв решил попытать счастья в грозу, когда в воздухе возникают особенно сильные вертикальные потоки. Теоретически всё представлялось удивительно просто. Нужно было взлететь на планере перед наступающим грозовым фронтом, включиться в его мощное движение над поверхностью земли и так идти вперед всё дальше, всё выше. Гроза, по расчётам лётчика, должна была играть роль сверхсильного двигателя для его безмоторного летательного аппарата — планера.

Это была теория, её нужно было проверить в полёте, освоить практически.

Июньским вечером Карташёв улетел с аэродрома. Гроза наступала следом. Планер легко набирал высоту и быстро продвигался вперёд, но непогода шла ещё быстрее; скоро она стала нагонять машину, втягивать её в чёрные, лохматые облака. Это была первая неожиданная поправка к теоретическим предположениям пилота.

Кругом грохотали электрические разряды, огромными огненными потоками вспыхивали и струились молнии. Машину трепало из стороны в сторону. Моментами терялось представление о том, где находится невидимая земля.

К полётам в сложных метеоусловиях по-настоящему не были подготовлены ни планер, ни пилот. Риск превышал все предварительные расчеты. Это была вторая поправка. Каждая следующая минута полёта в грозовом фронте могла сделаться последней минутой в жизни. Карташёв понимал это, он решил вырываться вниз. Но гроза не пускала его: восходящие потоки оказались сильнее планера. Облака цепко держали машину.

Только большое упрямство, только сильная воля спасли планериста. После многих неудачных попыток он наконец нащупал границу восходящего потока, удачно сманеврировал в сторону от неё и скользнул вниз.

Посадка была совершена в кромешной темноте на случайной площадке. Светящиеся стрелки бортовых часов показывали полночь. По плоскости барабанил крупный дождь. Было сыро, холодно. Карташёв спрятался под плоскость. Кутаясь в отяжелевший от воды реглан, он цокал зубами, стараясь примостить своё большое тело поближе к фюзеляжу — там было суше. В этот момент продрогший и голодный Карташёв не мог, конечно, предположить, что им побит официальный мировой рекорд дальности полёта на планерах.

Впрочем, вне зависимости от числа пройденных километров, ему было уже совершенно ясно, что полёт с грозой не та находка, о которой он мечтал. В таком полёте жизнь человека и машины подвергалась слишком большому риску.

Поиски надо было начинать сначала.

…Рассвет Карташёв встретил в степи. В красно-золотых лучах поднимавшегося солнца степь показалась ему особенно огромной. Было прохладно. Торжественный, прозрачный мир, не тронутый ещё первым утренним ветерком, безмолвствовал. Карташёв растянулся на спине, широко раскинул в стороны руки. Беспокойные мысли ворочались у него в голове. Позади были страхи минувшего полёта в грозовом фронте, много трудных километров, нервное напряжение… Всё-всё это было уже в прошлом. Теперь над ним ласково блестело только бескрайное белёсое небо.

Какое огромное небо! В таком просторе надо ходить большими, уверенными шагами…

В небе Карташёв увидел орлов. Они свободно парили над ним, легко и непринуждённо кружа в светлой выси. Первое чувство, которое испытал планерист, была зависть, острая зависть к птицам.

«Как же они так могут — без облаков, без грозы, без мотора?»

Больше он не мог валяться в степи и мечтать.

Надо действовать, надо срочно предпринимать что-то. Надо учиться, чёрт возьми, у орлов! Да-да, учиться!..

Сначала орлы пугались необыкновенно большой краснокрылой птицы, потом привыкли и перестали обращать на неё внимание. Каждый день поднимался Карташёв на своём планере над степью, пристраивался к птицам и часами ходил от орла к орлу, приглядывался, примерялся, постигал орлиные тайны…

Земля пестра. Чёрный пар сильней прогревается солнцем, чем светлая озимь, от него вверх убегают тёплые восходящие потоки. Орлы, конечно, не знают, что в учебниках метеорологии эти потоки называются термиками, они без ошибки находят их и умело используют как «подымающую» силу. Лёгкий, чуть приметный ветерок тянет над степью, но вот он набежал на перелесок и отразился воздушной волной вверх — орёл не пролетит мимо, не подобрав над границей леска «запасную» сотню метров высоты. А если впереди река — внимательней, осторожней! — тут неизбежна потеря набранных метров…