Ученик некроманта. Мир без боли - [2]

— Ты обманула меня! Украла моих сыновей и сама загнала их в могилы. Ты разделишь их судьбу! — взорвалась праведным гневом Пресвятая мать, резко встала и, перегнувшись через стол, схватила прорицательницу за шею.

— Мне жаль, — брезгливо, с грубой силой смахнув с себя чужие руки и отстранившись, сказала Видящая. — Мне действительно жаль, Ливия. Я искренне полюбила обоих. Они дороги мне так же, как и тебе. Но в первую очередь я беспокоюсь за Валлию. А она в опасности. Грядут смутные времена…

— Убирайся, — опустившись в кресло, спокойно сказала Ливия. — Убирайся, Вёльва, и больше не возвращайся.

— Мне нужна ученица.

— Бери любую, только убирайся. Спасай свою Валлию, а меня оставь в покое.

Вёльва аккуратно достала из-за пазухи свернутый в трубочку пергамент, расправила его и положила на стол. Первая мать макнула перо в чернильницу, не читая, коротким росчеркам подписала бумагу и устало выговорила:

— Иди.

— Благодарю, — коротко поклонилась Вёльва и, бережно держа в руке пергамент, вышла за дверь, оставив Ливию наедине с ее разбитым сердцем.

Вернувшись на площадь, прорицательница отправилась в малый храм, в котором жили немногие сироты, обладавшие магическими способностями. В основном это были Видящие. Культ Симионы всегда славился умением находить людей с этим редким даром.

Малый храм располагался вдали от основного здания, в глуби сада, там, куда редко забегали пытливые ребятишки. Видящих скрывали от любопытных глаз, заставляли жить узкой общиной и воспитывали иначе, чем остальных. Когда дети подрастут, их выпустят в Большой мир. Но перед тем, как открыть ворота храма, наставники заклеймят юных адептов, выжгут на их плечах знак Гебо — крест, означавший, что цель жизни Видящего — бескорыстное служение людям.

Остановившись у двухэтажной деревянной постройки, отличавшейся от главного храма скромностью убранства, чрезмерным обилием святых ликов Симионы на фасаде и отсутствием окон, Вёльва на мгновение погрузилась в воспоминания. Плечо обожгло болью. Спина вспомнила удары розгами и батогами. В этих стенах доброта Симионы меркла в жестокости ее адептов. Да, сирот из малого храма воспитывали иначе, чем остальных ребятишек, считая, что боль, страдания и муки стимулируют видения, открывают тайные закрома великого Дара. Вёльва многократно пыталась развеять ошибочный миф, но даже ее авторитет безупречной прорицательницы не разжалобил суровых наставников — они не отказались от вековых традиций.

Нужную ей девочку, Вёльва разыскала в сером, запыленном помещении, в котором держали провинившихся. Прорицательница знала, в чем вина этой малышки — ее дар к предвидению был ничтожно мал и ничего из того, что напророчила Алиса, не сбылось.

— Тебе здесь страшно? Раньше я проводила в этой комнате много времени — она меня тоже пугала. Но все прошло. Теперь я не боюсь. И ты не бойся, дитя… — Вёльва ласково провела по спутанным смолянисто-черным кудрям девочки, дотронулась до подбородка, с легким усилием заставила Алису поднять лицо, посмотрела на нее: хорошенькая, чумазая, с черными, бездонными глазами, в которых не читалось ничего, кроме страха и безысходности. — Сегодня мы покинем храм, и больше никто тебя не обидит. Верь мне…

Маленькая, обиженная миром, Алиса так долго искала опоры, что без сомнений поверила в слова незнакомки, с радостью приняла долгожданное избавление. Молча обняла Видящую и тихо заплакала.

* * *

В открытые ставни золотыми щупальцами вползли лучи солнца. Заплясали на потолке игривыми зайчиками. Медленно опускаясь все ниже, достигли кровати и с любопытством уставились на старое, морщинистое лицо прорицательницы.

Вёльва раздраженно сощурилась, перевернулась на бок. Хотела вернуться к сновидениям, но знала, что сон безнадежно утерян. Она встала, умылась холодной водой из неглубокой миски, стоявшей на сундуке у кровати, и посмотрела на девочку, которая мирно спала, спрятавшись от слепящего, надоедливого солнца под покрывалом.

Уже две недели Вёльва путешествовала с Алисой, держа путь в Фиор — ближайший к границе с Хельхеймом город. Молчаливая, замкнутая девочка быстро раскрывалась. За этот короткий срок она уже прониклась к Видящей любовью и доверием. Вёльву даже пугали столь быстрые перемены. «Это ж как надо запугать ребенка, чтобы веселое и жизнерадостное дитя боялось всего и вся?» — думала она, с ужасом и неприязнью вспоминая собственное детство.

Вчера они долго разговаривали и уснули за полночь. Алиса рассказывала о матери, немногих сохранившихся о ней воспоминаниях, носивших отрывистый, сумбурный характер. В малом храме Симионы никто не внимал таким историям, даже дети смотрели друг на друга волками, не говоря уже об извергах-наставниках, которые никогда не упускали случая стимулировать видения розгами — девочка щебетала, как жаворонок, временами захлебывалась словами, не веря, что ее слушают. Вёльва слушала. И ждала случая, чтобы тоже поведать одну историю. Чужую историю — не свою. Но случая пока не представилось.

— Вставай, дитя мое, — разбудила она Алису, начиная собираться в дорогу.

— Уже утро? — сладко потягиваясь, пропищала из-под покрывала девочка и быстро сползла с кровати. — Я помогу! — Алиса бросилась к тюку прорицательницы. Вёльва улыбнулась, наблюдая за стараниями ученицы. Сердцем прорицательница чувствовала, что больше у нее не будет воспитанников, и радовалась последним минутам счастья.