Ученик мясника - [17]

Она отложила свой блокнот и прошла по коридору в кабинет Доналдсона. Тот все сидел над теми же бумагами.

— Мистер Доналдсон, — обратилась к нему Элизабет, — нельзя ли мне воспользоваться вашей служебной машиной? Ключи от той, что мы арендовали, у агента Харта, и мне не хочется беспокоить его.

— Вам нужно ехать? Пожалуйста, — легко согласился тот, поднял трубку телефона и произнес: — Я посылаю к вам мисс Уэринг. Дайте ей машину с водителем. Хорошо.

Фабрика оказалась маленьким прямоугольным зданием из алюминия, окруженным оградой из столбиков, соединенных цепями. Ворота были открыты. Элизабет вошла в цех. Грохот металла пронизывал все пространство.

Лысоватый человек неподалеку выключил станок, поднял защитные очки и двинулся ей навстречу.

— Вы мисс Уэринг?

На вид ему было около пятидесяти. Выделялись большие тяжелые руки человека, привыкшего заниматься физическим трудом.

— Да. А вы мистер О'Коннел?

— Нам лучше поговорить во дворе — там тише.

Она прошла вслед за О'Коннелом сквозь цех, где вой машин иногда перекрывался ударами молота или лязгом цепей, и оказалась на асфальтированной маленькой площадке со скамейками и столиком.

— Вы здесь обедаете? — поинтересовалась Элизабет.

— Верно, — ответил, усаживаясь, О'Коннел. — Ну и о чем вы хотите меня спросить?

— О смерти мистера Вейзи. Она была весьма необычной, как вы знаете, поэтому мы работаем вместе с полицией Вентуры, чтобы установить как можно больше фактов. Если у вас есть хоть что-нибудь, что стоило бы, по-вашему, занести в рапорт, я обязательно это сделаю.

О'Коннел молчал, ожидая продолжения.

— Мне хотелось бы знать, что произошло в тот вечер в здании профсоюза. У вас остался протокол собрания? Ведь вы — президент.

— Не было никакого протокола. Мы не голосовали, так что и записывать особо нечего было.

— Но вы помните, о чем шла речь?

— Мы говорили об инвестировании пенсионного фонда. Как сделать, чтобы наши деньги принесли прибыль, как сохранить их, ну, вы понимаете, о чем я. Обычное дело.

Он смотрел на нее ясными серыми глазами, которые не выражали ничего.

— Мистер Вейзи сказал что-нибудь такое, что вам запомнилось?

— Эл? А как же! — О'Коннел чуть оживился. Он даже улыбнулся. — У него язык был хорошо подвешен. Он обругал квартальный отчет по нашим самым крупным вложениям. Сказал, что мы не получим назад наши денежки, что мы пошли на риск и теперь мы все потеряем.

— Вы согласны с ним?

— Нет, — ответил О'Коннел. — Совершенно не согласен. Профсоюз должен делать что-нибудь, иначе инфляция съест пенсионные фонды прежде, чем кто-нибудь сможет ими воспользоваться. Нужно во что-то вкладывать деньги, тогда в конце концов получишь прибыль, даже если в первые год-два ничего не произойдет.

— Какие же вложения его беспокоили?

— Ну, мы много вложили в инвестиционную корпорацию, которая называется «Филдстоун гроус энтерпрайзес».

— Оборотные фонды? — Элизабет записала название.

— Нет, в основном — земельная собственность. Курорты, спортивные площадки, места для отдыха. Элу это ни капельки не нравилось. Он говорил, что пытался навести о них справки и не смог. Не было никаких курортов, никакой собственности — вот он и запаниковал. Но ведь это новая компания, они только разворачиваются. Я видел брошюры с разными схемами и проектами — это грандиозно. Жаль, что Эл не сможет увидеть.

— Что еще случилось в тот вечер? Может, он спорил с кем-то?

— Всерьез — нет. Мы с ним поцапались насчет этого фонда немного, но здесь не было ничего личного.

— Может, он еще чем-то был расстроен, нервничал?

— Эл Вейзи не совершал самоубийства, — вдруг твердо произнес О'Коннел. — Его машина взорвалась — вот и все. Наверное, утечка бензина. Учитывая, как сейчас все халтурят, это могло случиться с кем угодно. На месте его жены я бы подал в суд на «Дженерал моторс».

— Значит, вы думаете, что это трагическая случайность?

— А что же еще? Убийство? Зачем?

— Мистер О'Коннел, мне просто нужно предусмотреть все возможные варианты.

Поблагодарив его, Элизабет вернулась к ожидавшей ее машине. Обе дверцы были открыты, и полицейский, прислонившись к кузову, смотрел вдаль сквозь солнцезащитные очки с зеркальными стеклами.

Возможно, он даже симпатичный, мелькнула мысль у Элизабет, но в форме этого не понять — она скрывает человека, как панцирь.

— Куда теперь? — спросил он.

— На Гроув-авеню, двадцать семь двадцать четыре.

— К дому Вейзи?

— Верно, — ответила Элизабет и подумала, что все ее действия традиционны, но от этой рутины никуда не деться. Расспрашивать ей пока больше некого.

Поездка не принесла ничего. Миссис Вейзи говорила только о том, как она несчастна. Полицейские, которые вели расследование, по крайней мере, узнали кое-что о привычках убитого. Но они делают такие вещи каждый день и, наверное, неплохо делают: не обращая внимания на разглагольствования и эмоции, выуживают то, что нужно вставить в рапорт.

Элизабет почувствовала усталость. Часы показывали почти полдень.

— Давайте вернемся в управление, — произнесла она, садясь в машину.

Ее спутник вел себя на автостраде с полным сознанием своих прав — они ехали на высокой скорости, по левой полосе, заставляя других уступать им дорогу. Она провожала глазами ряды низеньких придорожных домиков, не уставая удивляться приземистым финиковым пальмам и высоким эвкалиптам. Если бы не деревья, эти места вполне можно было принять за Индиану или, во всяком случае, за Вирджинию. Богатство природы поражало здесь всюду, правда, не на Гроув-авеню: дома стояли тут так тесно, что не оставалось места и для скромной лужайки.