Ученик чародея - [44]

Казалось, при её словах глаза управляющего готовы были выскочить из орбит.

— Ах, это ты бормочешь о родине? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — И что ты называешь родиной, ты?!

— Родина — это родина, — решительно ответила она. — Если господин управляющий забыл, где она находится, то мы помним.

— Вы что же, собираетесь… в Советскую Латвию? — как бы не веря своим ушам, спросил управляющий. — Прямо в лапы коммунистам?

— Наконец-то вы поняли, о чём речь идёт, — насмешливо ответила Вилма.

Управляющий попятился, но все же крикнул:

— Никто не бросит работу раньше, чем кончится контракт с фирмой «Европа»! И марш! Все марш отсюда! — Выкрикивая это, он продолжал пятиться к задней двери.

— Мы не желаем больше работать на иностранцев! — крикнула наступавшая на него Вилма. — Поедем туда, где люди работают на самих себя.

— И давно у тебя появилось такое желание? — Управляющий в изумлении остановился, и кулаки его сжались. — Эй, ты!

— С детства меня звали Вилмой.

— Постараюсь не забыть это имечко.

— Записывайте скорее, — усмехнулась Вилма, — а то ещё спутаете.

— Я уж постараюсь, чтобы твоя просвещённость нашла себе лучшее применение, дорогая Вилма.

— Благодарю вас, господин управляющий. Но надеюсь, что заботиться обо мне вам уже не придётся. С нас довольно вашей каторги.

— Так, так!.. Так, так, так!.. — бормотал управляющий, в бессильном бешенстве постукивая костяшками пальцев но столу. Однако взгляд его делался все более растерянным, по мере того как говорили другие рабочие. Это был случай беспримерный — первый в его практике, да и, вероятно, первый за все время существования «Энергии». Вот уже почти десять лет «товарищество» благополучно поставляет рабочую силу многим строительным и горнорудным компаниям. Латышей посылали всюду, где дешёвые руки «перемещённых» могли успешно конкурировать на рынке труда. «Энергия» гордилась тем, что даже в Африку, где, как известно, пара рабочих рук стоит дешевле, чем горсть муки, нужная, чтобы эти руки прокормить, — даже туда, на чёрный континент, «Национальное товарищество „Энергия“ посылало „перемещённых“. „Энергия“ всегда имела перед собой открытый рынок, жадно всасывающий доведённых до крайней степени отчаяния соотечественников. И право, за десять лет, что действовал этот конвейер сбыта белых рабов в Африку, в Америку и во все углы Европы, где нужны безропотные автоматы для тяжёлых работ, ещё не бывало такого случая, с каким „Энергия“ столкнулась сегодня. — Это же скандал, чёрт знает что! — бормотал управляющий, исподлобья глядя на делегатов и невольно задерживая бегающие маленькие глазки на лице Вилмы. Её осунувшееся, выпачканное брызгами цемента лицо едва сохраняло признаки недавней, не по возрасту быстро увядающей свежести. Выбившиеся из-под косынки рыжие волосы яркими прядями спадали вокруг выпуклого лба. — Вон, вон отсюда! — не владея больше собой, завопил управляющий и, расставив руки, двинулся на спокойно покидавших комнату рабочих.

Едва затворилась за ними дверь, он устремился к телефону. Для вызова полиции понадобилось всего несколько минут. После того он поднялся на следующий этаж и прильнул к окошку. Сначала ему была видна только толпа рабочих во дворе конторы, их возбуждённые лица, мелькающие в воздухе руки, какой-то вожак на ящике у ограды и снова эта… Вилма Клинт! Управляющему казалось, что её бледное в тёмных оспинах цемента лицо в яркой рамке рыжих волос главенствует над толпой. И чем больше он на неё смотрел, — а не смотреть он не мог, — тем ненавистнее она ему становилась. Ему казалось, что в ней, в этой девушке с огненной шевелюрой, — все дело. Вот с кем нужно покончить в первую голову!

Наконец-то за воротами истерически взвыла сирена! Рядом с полицейским фургоном управляющий увидел красный автомобиль пожарных. Через минуту тугая струя воды, направленная из брандспойта туда, где стоял на ящике оратор, сбила его с ног. Брызги рассыпались над головами рабочих.

— Правильно! — пробормотал управляющий.

Вода вырывалась из пожарной кишки с таким шипением, что заглушала слова, выкрикиваемые Вилмой, вскочившей на ящик, чтобы заменить сбитого рабочего. Управляющий видел, как раскрывался её рот и развевалась в воздухе косынка, которой она размахивала над головой, как флагом. Вот тугая струя холодной воды ударила Вилму в лицо. Девушке казалось, что ей отрывают голову, — так силён был удар. В рот, в нос, в уши — всюду врывалась вода. Вилма задыхалась. Но вместо того чтобы закрыть лицо, защищаться от воды, она обеими руками ухватилась за высившиеся за её спиною бочки из-под цемента. Удар струи в живот заставил её согнуться. Она не могла даже кричать от боли — вода по-прежнему заливала её с ног до головы. Струя сбивала с неё одежду. Вилма держалась, повернувшись к струе спиной. Все видели, как иссякают её силы. Вот она выпустила бочку, за которую держалась. Ноги её подкосились, и она упала. Даже тут вода преследовала её, и удары струи, жестокой, как плеть о тысяче хвостах, терзали, мяли её тело, казалось, делавшееся все меньше и меньше. Словно оно таяло в этом неумолимом потоке.

20. Снимок отца Шумана