Учение о бытии - [48]

справедливо представляется, как нечто реальное. Тем не менее нечто есть еще очень поверхностное определение; как реальность и отрицание, существование и его определенность, правда, уже не суть более пустые бытие и ничто, но суть тем не менее вполне отвлеченные определения. Поэтому они суть также самые употребительные выражения, и неразвитая философски рефлексия употребляет их особенно часто, вливая в них свои различения и полагая, что обладает в них чем-то хорошо и твердо определенным. Отрицание отрицания, как нечто, есть лишь начало субъекта, — еще вполне неопределенное бытие внутри себя. Оно определяется далее прежде всего, как сущее для себя и т. д., доколе лишь в понятии приобретает конкретную напряженность субъекта. В основе всех этих определений лежит отрицательное единство с самим собою. Но при этом отрицание, как первое, отрицание вообще, должно быть, как следует, отличаемо от второго, от отрицания отрицания, которое есть конкретная, абсолютная отрицательность, между тем как первое есть лишь отвлеченная отрицательность.

Нечто есть сущее, как отрицание отрицания; ибо последнее, как восстановление простого отношения к себе, тем самым есть вместе нечто, опосредование себя собою самим. Уже в простом нечто, далее, еще определеннее в бытии для себя, в субъекте и т. д. дана определенность себя самим собою, в становлении же вполне отвлеченное опосредование; опосредование собою в нечто положено, поскольку оно определяется как простое бытие внутри себя. Можно обратить внимание вообще на присутствие опосредования вопреки принципу предполагаемой простой непосредственности знания, из которой опосредование должно быть исключено; но затем нет нужды осо_{56}бенно обращать внимание на момент опосредования, так как он находится и содержится всюду в каждом понятии.

Это опосредование собою, которое есть нечто в себе, взятое лишь как отрицание отрицания, не имеет конкретной определенности; таким образом оно совпадает с тем простым единством, которое есть бытие. Нечто есть и оно же есть также существующее; далее, оно в себе есть также становление, которое, однако, уже не имеет своими моментами только бытие и ничто. Один из них, бытие, есть уже существование и далее — существующее. Второй есть также существующее, но определенное, как отрицание нечто, — другое. Нечто, как становление, есть переход, моменты которого суть также нечто, и которое, поэтому, есть изменение, ставшее уж конкретным становлением. Но нечто изменяется ближайшим образом лишь в своем понятии; оно еще не положено, как опосредывающее и опосредованное; оно определяется, лишь как просто сохраняющее себя в своем отношении к себе, и его отрицание себя, как также качественное, лишь как другое вообще.

В. Конечность

a. Нечто и другое; они сначала взаимно безразличны; другое есть также непосредственно существующее, нечто; т. обр. отрицание находится вне их. Нечто в себе противополагается своему бытию для другого. Но определенность принадлежит его бытию в себе и есть

b. его определение (Bestimmung), также переходящее в состояние (Beschaffenheit)[16], составляющее тожественное с первым имманентное и вместе отрицаемое бытие для другого, границу (Grenze) нечто, которая

c. есть имманентное определение самого нечто, вследствие чего последнее есть конечное.

<…>

а. Нечто и другое

1. Нечто и другое оба суть, во-первых, существующее или нечто.

Во-вторых, каждое есть также другое. Безразлично, какое называется прежде, и оно поэтому просто считается за нечто (по-латыни, когда они вместе встречаются в предложении, они оба называются aliud или одно из другого, aliud alium; при их противоположности аналогическим выражением служит alter alterum). Если мы некоторое существование называем А, а другое В, то тем самым В определяется, как другое. Ho A есть в той же мере другое относительно В. Оба в равной мере суть другие. Для фиксирования различения и утвердительно признаваемого нечто служит слово _{57}это. Но словом это мы именно и выражаем, что такое различение и выделение одного нечто есть обозначение субъективное, находящееся вне самого нечто. В этом внешнем показывании заключается вся определенность; самое выражение это не содержит в себе никакого различения; все и каждое нечто суть так же эти, как и другие. Есть мнение, что словом это выражается нечто вполне определенное; но при этом упускается из виду, что язык, как произведение рассудка, высказывает лишь общее, за исключением названий единичных предметов; но индивидуальное название есть нечто бессмысленное именно в том отношении, что оно не выражает чего-либо общего, и является поэтому просто положенным, произвольным по тому же основанию, по которому собственные имена могут быть произвольно принимаемы, даваемы и изменяемы.

Таким образом, инобытие является определением чуждым так определенному существованию, или, иначе, другое — находящимся вне некоторого существования; существование определяется, как другое, отчасти лишь чрез сравнение с чем-либо третьим, отчасти лишь ради другого, находящегося вне его, но не для себя. Вместе с тем, как сказано, всякое существование, даже для представления, определяется, как другое существование, так что не остается существования, которое было бы только существованием и не находилось бы вне некоторого существования, т. е. не было бы само другим.