Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности - [13]
Священное писание в его собственном восприятии и подлинном изложении в конечном итоге опирается на авторитет, восприятие и одобрение вселенской церкви…[33]
…никакой авторитет какого-либо писания или учителя не имеет воздействия на доказательство чего-либо …кроме как в той степени, в какой он совпадает с церковным учением или одобряем церковью.[34]
Следовательно, авторитет церкви выше авторитета Писания как такового; авторитет последнего зависит от авторитета первой. Церковь подобна forma, которая создает materia Писаний. Формирование происходит через «секретарей Святого Духа», которые вершат свой труд в богодухновенной общине церкви.
Ведь таким образом церковь обладает большим влиянием, чем Евангелие, потому что евангелист, или писатель Евангелия, есть часть этой церкви.[35]
Таким образом, кажется очевидным тот факт, что древняя инструментальная теория боговдохновенности продолжала существовать в позднем номинализме, однако теперь уже объединенная с общинной интегрированной теорией библейской боговдохновенности. Библия была написана «секретарями Святого Духа» не столько на основании веры в содержание откровения, сколько благодаря диктовке lex Christi, который является lex gratiae. В соответствии с учением номиналистов, пророки переживали озарение в основном благодаря экстатическому переживанию, которое превышало естественное интеллектуальные восприятие. Впрочем, авторитет такого восприятия божественного откровения подчинен авторитету церкви.
В средние века проблема библейской боговдохновенности в основном рассматривалась в трудах отдельных богословов. Официальная доктрина католической церкви практически ничего не гласила о боговдохновенности вплоть до периода Реформации. Были некоторые высказывания в папских энцикликах четвертого столетия. В них говорилось, в качестве критики манихеев, о том, что Бог является автором как Ветхого, так и Нового Заветов. На Флорентийском соборе (1442) католическая церковь впервые определила доктрину библейской боговдохновенности. Произошло повторение старых утверждений: Бог является автором обоих Заветов. Единство между Новым и Ветхим Заветами основывается на том факте, что оба являются боговдохновенными произведениями.
Церковь исповедует одного и того же Бога создателем Ветхого и Нового Завета, то есть закона и пророков, а также Евангелия, потому что по вдохновению одного и того же Святого Духа говорили святые обоих заветов…[36]
Таким образом, официальное определение доктрины нисколько не способствовало развитию богословия в средние века. Древняя теория направленной инструментальной библейской боговдохновенности была заново повторена, только в более краткой форме.
2.7. Возникновение новых форм теории содержания библейской боговдохновенности; возрастание трений между теорией содержания и общинной теорией
В католическом богословии позднего средневековья теория библейской боговдохновенности имела заметные критические нотки в отношении общинной теории боговдохновенности. Не существовало какой-либо конкретной богословской школы, которая поддерживала бы критику общинной теории боговдохновенности, однако были приведены отдельные возражения. Главным образом подчеркивалось содержание боговдохновенных Писаний, а именно признание содержания веры. В то же самое время считалось, что Библия является достаточной для пробуждения и поддержания веры. Приверженцы нового толкования продолжали развивать идеи Оккама. Впрочем, радикальная идеология так никогда и не приобрела полного признания в католическом богословии. В конце концов, идеи радикализма разорвались, подобно бомбе, в период Реформации.
Августинианец Григорий Риминий (ум. 1358) критически относился к учению о том, что только церковь способна понимать природу Писаний. В соответствии с воззрениями Григория, Августин никогда не ставил церковь выше Писаний. Он признавал только лишь практическое превосходство, а не доктринальное.
Николай Лирский (ум. 1349), «самый образованный экзегет средневековья», разрабатывал теорию интегрированного содержания Писаний, делая ударение на буквальном, текстуальном смысле Писаний. Он считал авторитет Писаний выше авторитета церкви. Писания являются «провозглашением о Боге» (sermo de Deo). Бог — это автор Библии, который использовал язык (voces) Писаний для выражения содержания (res) истины:
Ведь Бог, создатель этого Писания, пользуется не только словами для обозначения чего-либо, но также и вещами, обозначаемыми с помощью слов.[37]
В противовес теории общинной боговдохновенности, Николай Лирский подчеркивал не только содержание Писаний, но также индивидуальные способности восприятия божественного откровения. В его теории присутствует элемент направленного инструментализма. Он полагал, что достоверные тексты Писания возникли посредством «пророческого озарения», через откровение Святого Духа, данного пророкам и апостолам, вследствие чего последние приобрели «знание о трансцендентных, божественных вещах»:
