Учение и жизнь ранней церкви - [11]

При первом же взгляде можно заметить троичность построения вопросов, то есть что крещаемый признает веру в три Лица Пресвятой Троицы — Отца, Сына и Святого Духа. Это соответствует самым ранним из указаний по поводу обряда (Мф. 28:19 и «Дидахе», 7.1–3), где прямо говорится, что крестить должно «во имя Отца и Сына и Святого Духа», хотя в отличие от более позднего периода дословно это выражение не использовалось.

Не везде крещение проходило в соответствии с этим требованием. Маркосианские миссионеры, проповедовавшие галлам, крестили «во имя неизвестного Отца вселенной, во имя Истины, Матери всего сущего и во имя Сошедшего на Иисуса, да обретем единство, искупление и общение с силами» (цитируется Иринеем Лионским в «Против ересей», 1.21.3). При желании можно трактовать «Истину» как Святой Дух, а «Сошедшего на Иисуса» как Христа, но даже в таком случае можно понять, почему встреча с маркосианством побудила Иринея в 180 г. написать свою знаменитую работу. Более распространенным и, возможно, более древним было крещение просто «во имя Господа Иисуса» (или «Господа Иисуса Христа»). Так крестили и маркиониты, и ортодоксальные христиане, а в Риме и Африке эти слова привели в 254 г. к серьезным разногласиям в церкви, о чем свидетельствует анонимный трактат «О повторном крещении».

Эта же формулировка подразумевается в Деян. 10:46–48 и 19:5. Особенно интересно последнее место, поскольку речь идет об «Иоанновом крещении», «крещении покаяния», которое оказывается недостаточным. Вместо него Павел предлагает креститься «во имя Господа Иисуса», поскольку тогда верующие примут дар Духа Святого. Очевидно, что крещение можно считать истинным и апостольским, если упоминается имя Иисуса и есть связь со Святым Духом, а значит, даже в самом коротком выражении сохраняется указание на троичность Бога.

Как в этой формулировке, так и в более длинной (Ипполита), правило веры, произносимое при крещении, содержит основные постулаты христианского учения: един Бог, един Господь Иисус Христос, един Дух. Слова о святой Церкви и воскресении плоти могли быть добавлены, чтобы противопоставить истинную Церковь еретическим сектам, а догмат о воскресении — платонической идее вечной души, распространившейся среди некоторых христиан. Постулат об Иисусе Христе мог быть расширен, чтобы подчеркнуть отличие от ересей.

После трех омовений пресвитер помазывал крещаемого, говоря: «Помазываю тебя святым миром во имя Иисуса Христа» . (Позже епископы стали использовать троичную формулировку.) В этих словах заключен глубокий смысл, ибо «Христос» означает «помазанник», а потому многие верующие считают, что именно помазание (хризма) делает человека христианином. Поскольку в Писании говорится о «помазании Духом Святым», церемонию можно понимать и как символ принятия дара Святого Духа. В апокрифическом Евангелии от Филиппа утверждается, что возрождение происходит не от воды, а от помазания. Тем не менее остается неясным, отличает ли неизвестный автор (гностик?) водное крещение от духовного дара, подлинной христианской веры и церемонии миропомазания.

Епископ помазывал крещаемых, и тогда они впервые могли молиться со всей общиной. Совместные молитвы верующих, познавших волю Божию, обладали особенной силой (см. Тертуллиан, «Апология», 30.5). После молитв, иногда весьма продолжительных, присутствующие обменивались «лобзанием мира». До крещения оглашенные считались недостаточно чистыми и к этому обряду тоже не допускались (Ипполит, «Апостольская традиция», 18.3). Одним из значений поцелуя была безопасность: верующие считали общину как бы своей семьей. И доныне жители стран Средиземноморья при встрече расцеловывают своих тетушек и дядюшек, двоюродных братьев и сестер, а чужого так никто не приветствует. Климент Александрийский, однако, беспокоился, что обычай «лобзания мира» может стать соблазном для людей с повышенной чувственностью («Педагог», III.XI.81.2–3).

Евхаристическая жертва

Далее следовало «жертвоприношение». Ипполит подчеркивал, что крещаемым не разрешалось взять с собой ничего, кроме их евхаристической жертвы. Это могли быть хлеб и вино, но не исключалась и другая снедь, и то же приносили все верующие. К середине III века евхаристия ограничивалась только хлебом и вином, отмечены редкие случаи, когда к ним добавляли елей. Однако в 200 г. еще сохранялась совместная трапеза как начало обряда причастия, такая, как упоминается в 1 Кор. 11:17–34. Суть этой части богослужения состояла в том, что люди делились друг с другом «чем Бог послал» и так проводили «вечерю Господню». Ведь Христос сделал то же самое, разделив с апостолами хлеб и вино в ночь накануне смерти, да и Голгофа была не что иное, как жертва ради других. Очень рано в истории Церкви появляется представление, что хлеб символизирует Тело Христово, а чаша с вином — Его Кровь. Иисус Сам указал на эту связь, о чем неоднократно свидетельствует Новый Завет, а потому остальная пища и другие виды приношений постепенно отошли на второй план.

В «Дидахе», 13 говорится, что верующие должны были приносить десятую часть урожая или выработанного товара в общину на содержание пастырей и на благотворительность. Такие дары приносили как жертву благодарения (греч.