Ученица Холмса - [10]

Он уставился на меня рассеянным взглядом, не выражающим ничего, и долго изучал меня. Я улыбнулась самодовольной улыбкой. Наконец он заговорил:

– Я сам вас просил об этом, не так ли? Вы знакомы с работами доктора Зигмунда Фрейда?

– Да, но Фрейд слишком увлечен патологией поведения.

Внезапно в цветочной клумбе послышался шум. Два рыжих кота как ошпаренные выскочили оттуда и, промчавшись по лужайке, исчезли в проломе садовой стены.

– Двадцать лет назад, – пробормотал он, – даже десять. Но здесь? Сейчас? – Он покачал головой и опять посмотрел на меня. – Что же вы будете изучать в университете?

Я улыбнулась. Трудно было удержаться; я знала, как он на это отреагирует, и предвкушала его смущение.

– Геологию.

Его реакция была бурной, как я и предполагала. Мы встали и немного прошлись. Я полюбовалась морем, пока он обдумывал мой ответ, и к моменту нашего возвращения он согласился, что теология не хуже, чем что-нибудь другое, хотя и отметил, что считает это пустой тратой времени. Я не стала спорить.

Вскоре приехала машина, и миссис Хадсон вышла, чтобы заплатить водителю. Холмс ввел ее в курс нашего договора, чем сильно ее позабавил. Она пообещала все записывать.

– Мне нужно закончить один опыт, поэтому прошу извинить меня, – сказал он. Как я поняла позже, он просто не любил говорить «до свидания». Я протянула ему руку и едва не отдернула, когда он поднес ее к губам, вместо того чтобы пожать, как это было раньше. Он дотронулся до нее сухими губами и отпустил.

– Приходите к нам в любое время. Кстати, у нас есть телефон. Но спрашивайте лучше миссис Хадсон, так как она старается оградить меня от нежелательных звонков. – Кивнув, он повернулся, чтобы уйти, но я его остановила.

– Мистер Холмс, – спросила я, чувствуя, что краснею, – разрешите задать вам один вопрос.

– Конечно, мисс Рассел.

– Чем заканчивается «Долина страха»? – выпалила я.

– Что? – удивленно спросил он.

– "Долина страха". Я ненавижу эти сериалы, «Долина страха» будет идти еще целый месяц, и было бы любопытно узнать от вас, чем все закончилось.

– Это одна из сказок Уотсона, я правильно понял?

– Конечно. Это дело Бирлстоуна и Скауэров, Джона Макмурдо и профессора Мориарти, и...

– Да, кажется, я припоминаю это дело, хотя меня всегда интересовало, почему, если Конан Дойль так любит псевдонимы, он не дал их также мне и Уотсону.

– Так как оно закончилось?

– Я не очень-то помню. Вам придется спросить Уотсона.

– Но вы же должны помнить, чем закончилось дело, – изумилась я.

– Само дело – да, но я ведь даже не догадываюсь, как изобразил его доктор Уотсон. Мисс Рассел, Уотсон много чего мог изменить. Всего вам хорошего. – Он вернулся в коттедж.

Миссис Хадсон, стоявшая неподалеку, сунула мне в руки сверток – как она сказала, «на дорожку». Судя по весу свертка, этого мне должно было хватить даже для того, чтобы, обманув бдительность тетки, дополнить мой вечерний рацион. Я сердечно поблагодарила ее.

– А тебе спасибо за то, что пришла сюда, детка, – сказала она. – Вот уже несколько месяцев я не видела его таким жизнерадостным. Приходи еще, пожалуйста.

Я пообещала, что обязательно приду, и залезла в машину. Автомобиль тронулся. Так началось мое долгое знакомство с мистером Шерлоком Холмсом.

* * *

Я считаю необходимым прервать мой рассказ и сказать несколько слов об одном человеке, чтобы более к этому не возвращаться. Я говорю о своей тетке.

В течение семи лет после гибели моих родителей до того, как мне исполнился двадцать один год, она жила в моем доме, тратя мои деньги, управляя моей жизнью, ограничивая мою свободу, стараясь изо всех сил держать меня под контролем. Не знаю точно, сколько родительских денег прилипло к ее рукам, но после того, как она меня наконец оставила, она купила дом в Лондоне, хотя явилась ко мне без гроша. Я не стала вдаваться в подробности, оставив ей это в качестве платы за службу. И не поехала на ее похороны спустя несколько лет, распорядившись, чтобы дом отошел ее бедной двоюродной сестре.

Я старалась игнорировать свою тетку, когда она жила со мной, и это выводило ее из себя. Ничтожная личность, она постоянно пыталась доказать свое превосходство над другими. Она заслуживала жалости, но своими действиями вызывала только ненависть.

Как бы там ни было, я буду продолжать по возможности игнорировать ее в своем рассказе. Это своего рода месть.

Она всячески пыталась помешать моему знакомству с Холмсом. Больше всего ее задевало то, что оно давало мне жизнь и свободу. Я легко принимала субсидии от миссис Хадсон, и к моему совершеннолетию у меня накопился довольно приличный долг. (Само собой разумеется, первым делом, которое я провела через нотариальную контору, было оформление чека на сумму моего долга для мистера Холмса с пятью процентами для миссис Хадсон. Не знаю, потратила ли она их на благотворительные цели или отдала садовнику, но деньги она взяла.)

Тетя хотела пресечь мои посещения мистера Холмса угрозами, что распустит слухи и сплетни по всей округе. Раз в год угрозы переходили в скандалы, и мне приходилось контратаковать, обычно при помощи шантажа. Однажды я даже просила Холмса воспользоваться своим именем, которое, несмотря на отставку мэтра, всегда значило очень много, и заявить официальным лицам о недопустимости распространения о нем низких слухов. Письмо, которое она после этого получила, и особенно адрес на конверте, заставили ее замолчать на полтора года. Борьба достигла апогея, когда я решила сопровождать мистера Холмса в шестинедельной поездке на континент. Тетке удалось заставить меня хотя и не отменить эту поездку, то отложить ее. Но в целом до моего двадцать первого дня рождения у меня не было с ней никаких проблем.