Учебный отпуск. Часть 1: Гром над Балтикой - [34]

Худой Черкасов вырабатывал в себе "военную косточку", смотрел хмуро и старался говорить басом. Вырабатывал, стало быть, еще и "низкий командный голос".

— А чё, товарищ майор? А мы ничё… — сидели тихо-мирно, никому не мешали…

— А чё сидели-то, родной? — ласково спросил я.

— Решили отметить освобождение города Орел от немецко-фашистских захватчиков, товарищ майор!

Тут мне уже не хватило воздуха.

— Молча-а-ать! Смирно! Орел освобожден в начале августа, а сейчас уже 25 число, считай – месяц прошел! — я постарался взять себя в руки.

— Значицца, так, ребяты! Как вы ко мне пришли – так и уёб… уйдете отсюда. Я многое могу понять и простить, но такого… Нам через три недели на фронт, такой балласт мне даром не нужен. Служите, ребяты, в тылу. Пусть на вас ассенизаторы свои телеги возят. Устал я от вас. Ремни с оружием снять! Старшина, прими… Отведи их Петрович, в кубрик, к чертям собачьим. Не хочу я на них время тратить. Без толку это… пошли, пошли. Полковник, а вы куда? Вы ляжете прямо тут, на полу. Вопросы?

— Виктор… — начал канючить полковник Сталин.

— Я тебе не Виктор, млять! Я тебе командир боевой эскадрильи майор Туровцев! Совсем с этим отребьем зенки залил! Не будешь тут спать – пошел на хрен! Петрович, проводи!

Петрович засмущался. Все-таки фамилия Сталин была для него связана с кем-то другим. Тут, мягко выпроводив Петровича в коридор, в комнату зашел капитан Извольский.

— Командир, ты…

— Нет, Кирилл! Нет. Сегодня для них кредит кончился. Спишу нахрен! Не нужны они, такие… Сам же видишь…

— А ты выйди, Виктор, посмотри… — поманил меня пальцем Извольский.

Я нехотя вышел в коридор. Вдоль стеночки стоял весь личный состав эскадрильи. В строю и в полной форме. Перед ними, на коленях, без ремней, стояли три бандита. На их мордах я заметил следы от слез…

— Товарищ майор, не гоните… — глухим, низким и безжизненным голосом попросил старший лейтенант Черкасов. — Не жить нам иначе… Мы клянемся… Вот, на коленях, перед людьми клянемся, что все…

Я хотел верить и не мог верить. Кирилл кивнул, можно. Дима Петраков показал бандитам кулак и подмигнул мне – можно. Капитан Рыбкин кивнул – можно.

— Пошли вон! К себе, в кубрик. Завтра я вам определю наказание. Всем – отбой! Мухой!

Вот, такие вот у нас тут шутки и пляски бывают, ребята!

* * *

Вот так, вот. Я вспомнил прошедшую ночь. Ни дня без шутки и без приключений!

А потом было еще одно приключение, о котором я просто обязан вам рассказать…

Дело было так. Я стоял на крыле "Яка-третьего", давая указания старлею Кулагину перед учебным вылетом. Стараясь перекричать рев мотора, я орал: "…И больше – ничего! Понял? Строго по намеченному плану! Ты еще не владеешь самолетом в должной мере, понял? Ну, давай!"

В это время в сознание пробилось понимание того, что мотор яка издает какое-то бибиканье, совсем как автомобиль. Я недоуменно прислушался, а потом оглянулся.

Через бетонку, на бешеной скорости, к нам мчался краса и гордость нашей в/ч – автомобиль "Додж 3/4". Держась за лобовое стекло и размахивая рукой, как краснофлотец, семафорящий на мостике линкора "Октябрьская революция" сигнал "Приступить к выдаче винной порции!", в машине подпрыгивал и что-то орал наш всегда выдержанный начштаба капитан Рыбкин.

— Пошел! — крикнул я летчику, спрыгнул с крыла, и, придерживая фуражку рукой, побежал навстречу "Доджу". Сзади меня мягко подтолкнул поток воздуха от винта истребителя, и рев мотора стал быстро удаляться.

— Ну, что еще, Федор Тимофеевич? И вы туда же? Смерти моей хотите?

— Товарищ майор! Прыгайте в машину! Срочно! И быстрее, пожалуйста! Там Сталин звонит!

— Васька? Да пусть звонит. Хрен ли ему еще делать! А что он сам не зашел в штаб?

— Какой Васька? Несколько идиоматических выражений, присущих средней полосе Российской Федерации.

— Сам звонит! Сам! Еще несколько выражений, находящихся в употреблении на всей территории бескрайнего СССР. Скорее же! — просто-таки застонал обычно выдержанный НШ.

Совершенно ошалев, я полез в машину. Как мы домчались до штаба и телефона, я не запомнил. Просто "Кэмел-трофи" какое-то!

— Слушаю, майор Туровцев! — загнанным лосем я выдохнул в трубку спертый в легких воздух. Трубка немного помолчала, потом в ней что-то щелкнуло, и я услышал…

— Здравствуйте, товарищ Туровцев… Это Сталин… — раздался глухой, размеренный и совершенно не окрашенный какими-либо эмоциями голос.

— Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий!

— Ну-ну, товарищ Туровцев, нэ надо так кричать… Несмотря на то, что ви на аэродроме, а я в Кремле, я вас достаточно хорошо слышу… — чувствовалось, что Сталин ухмыльнулся. — Ви можете обращаться ко мне просто – товарищ Сталин… Думаю, Верховному Главнокомандующему, Маршалу Советского Союза товарищу Сталину этого будет вполне достаточно. Нэ стоит излишне напирать на собеседника высокими званиями, нэ так ли, майор Туровцев?

— Я считаю, товарищ Сталин, что обращение "товарищ", впервые появившееся в Советском Союзе, самое высокое звание и есть…

Сталин помолчал.

— Я нэ ошибся в вас, товарищ Туровцев… — слово "товарищ" ИВС явно выделил своей интонацией. — Ви правильно, по-коммунистически, по-советски, мыслите… Но – о деле… Вчера я выслушал просьбу полковника Сталина направить его служить в вашу эскадрилью. Что ви на это скажэте?