Учебные часы - [43]
— Да ладно, — фыркаю я, скрестив руки на широкой груди. — Только не говори мне, что ты не знала, что делаешь, шатаясь вокруг без штанов.
Ее улыбка расплывается.
— Ты сошел с ума.
— Чушь собачья. Ты знала, что это сводит меня с ума.
— Ну да, но…кто угодно мог бегать без штанов, и ты бы попытался переспать с ним.
— Разве мы только что не установили, что я не приставал к твоей соседке по комнате, как там её?
— Сидни. Ладно, да, но…
— И я приударил за тобой.
— Ты? Когда?
— Помнишь, я сказал, что хочу тебя трахнуть?
Она закатывает глаза.
— Это не значит, что ты за мной приударил. Это значит, что ты хочешь переспать со мной.
— Не спать. Трахать. Огромная разница, Джим.
— Знаешь, каждый раз, когда я думаю, что у тебя есть какая-то глубоко укоренившаяся чувствительность, которая умирает от желания вырваться, ты разрушаешь это разговором.
Я пожимаю широкими плечами.
— Ты не можешь винить меня за честность.
— Нет, но, черт возьми, Оз, иногда девушке не хочется, чтобы это запихивали ей в глотку. Она хотела бы поговорить по-настоящему. Будь романтичнее.
Фраза «запихивали ей в глотку» вызывает у меня желание захихикать, как тринадцатилетняя девочка. Мне удается сдержаться, но с трудом, хотя я не могу удержаться, чтобы не упомянуть об этом. Это чертовски хорошо.
— Ты хоть понимаешь, что только что сказала? Ты сказала запихать и горло, и я сразу подумал о минете. Так что даже не… эй, сядь. Куда ты направляешься?
Она закатывает глаза и убирает свой ноутбук.
— Домой. Как бы мне ни хотелось остаться, у меня на самом деле есть важное дело.
— Ты становишься такой чертовски раздражительной. Присядь, пожалуйста.
— Я не раздражаюсь! — Джеймс ставит сумку на стол и скрещивает руки на груди. — Я останусь, если ты назовешь мне хоть одну причину, почему я должна сесть и позволить тебе продолжать отвлекать меня. Одну. Я уверена, что ты не сможешь этого сделать.
— Хочешь поспорить?
Она решительно кивает.
— Да. Безусловно.
— Потрясающе. — Потому что у меня все под контролем. Ты в деле. Каковы ставки? Не трать их зря.
— Как насчет того, чтобы ты выбрала мою, а я — твою?
Плохая идея, Джим.
Ужасная, ужасная идея. Такая ужасная, что я практически потираю руки от радости.
— Хорошо. Дамы вперед.
— Если ты не можешь придумать хоть одну законную причину держать меня в этой комнате, ты должен… — Джеймсон сосредоточенно хмурит брови. — Ты должен… — напевает она себе под нос. — Хммм. Дай подумать.
— Не торопись, — уговариваю я, откидываясь на спинку большого кожаного кресла в кабинете. Я несколько раз вращаюсь вокруг, краем глаза наблюдая, как она прикусывает губу и напряженно думает. — У меня вся ночь впереди.
Она молчит целых две минуты, потом щелкает пальцами.
— Ладно, я придумала! Если ты не сможете придумать причину, которую я одобряю, ты должен готовить для меня.
Она что, серьезно?
Я стараюсь не зевать на ее ошеломляющую идею, но она настолько отстойная, что я позволяю ей ускользнуть.
— Готовить для тебя? Это все? — Сказать, что я разочарован, значит сильно преуменьшить, и это должно быть ощутимо, потому что она кивает с ухмылкой. — Готовить, как в «Давай поедим!» или готовить, как «ты приносишь политое шоколадом тело, я принесу язык?».
— Готовить, как домашнюю еду.
Я наклоняюсь вперед в кресле, гладкое кожаное сиденье и колеса скрипят под моим весом, когда я верчусь в нем еще раз.
— Заметано. Моя очередь.
Я позволяю тишине затянуться, прежде чем хлопнуть в ладоши и радостно потереть их друг о друга.
— Если я выиграю, когда я выиграю, я снова прижму тебя. Получу тебя на матах. Получу тебя потную.
На матах, в спортзале, в темноте, когда никого нет рядом.
Джеймсон закатывает глаза, но я вижу, как у нее закрались сомнения. Это очевидно, когда она сглатывает.
— Э-э, ладно. Думаю, ты снова сможешь меня прижать.
Я начинаю перечислять причины, по которым она должна остаться со мной; они стекают с моего языка, как пот со лба во время матча. Жидкий, расплавленный и мокрый.
— Одна из причин, по которой ты должна остаться? Я этого хочу. Вторая причина: ты сводишь меня с ума, и я не могу сосредоточиться, если ты не со мной. Третье: я хочу расстегнуть пуговицы на твоем чертовом кардигане. Четвертое: очки. Пятое: мне может понадобиться твоя помощь с ответом; ты кажешься очень умной.
Она сжимает губы, когда я озвучиваю последнюю причину.
— Но настоящая причина, по которой я хочу, чтобы ты осталась? — Я растягиваю предложение, подчеркивая последние слова. — Ты единственная девушка в кампусе, которую я уважаю.
Я отталкиваюсь от стола и откидываюсь на спинку стула, скрестив руки на груди и позволяя этим фактам впитаться в её сознание.
— Ну, — Джеймс сглатывает, — это…
— Это правда. Я чертовски тебя уважаю, и, если ты уйдешь, я тоже уйду, и тогда я ничего не сделаю. Я завалю домашнюю работу, отстану и провалюсь, что сделает меня непригодным для учебы. Ты хочешь, чтобы это все было из-за тебя? Эта дерзкая улыбка, которую я люблю, возвращается.
— Нет, конечно, нет.
— Хорошо. Тогда сядь и достань свой календарь.
— Зачем?
— Я выиграл, а это значит, что я собираюсь прижать тебя к мату, и тебе это понравится, так что нам нужно выбрать дату.
