Учебник стихосложения - [6]
(И. Уткин)
Интересной и хорошей разновидностью рифмы является абсолютная рифма — рифма, состоящая из слов, идентичных по своему звуковому составу, за исключением ударной гласной (твёрдая в одном слове и мягкая в другом): слог — слёг, завяленный — заваленный, оброк — обрёк, мыло — мило, блуза — блюза, томный — тёмный, забыть — забить, ложа — лёжа, метр — мэтр, грозы — грёзы, минёр — минор, потомки — потёмки, простыл — простил, томен — тёмен, слыть — слить, выселится — виселица, клон — клён…
(А.С. Пушкин)
1.3. Плохие рифмы
Если рифма есть, это не значит, что она хорошая и украшает стихотворение. Плохие рифмы, к сожалению, встречаются в работах современных поэтов очень часто. При этом на различных фестивалях уверенность того или иного поэта в замечательности своего стихотворения порой доходит до абсурда, а между тем, рифмы там примитивны до крайности. Я условно делю плохие рифмы на несколько категорий.
Созвучия, или неверные рифмы. Всем известна строка «…и целуй меня везде, восемнадцать мне уже…». «Везде — уже», «тебя — меня» — это не просто плохие, неверные рифмы, это созвучия. Что-то общее в этих словах есть, они созвучны (не «селёдка — таракан»), но это не является рифмой. Так рифмовать просто нельзя, потому что эти слова в действительности не рифмуются. Кроме помянутых мной «везде — уже» и «тебя — меня», можно отметить ещё «балконе — голубое», «дорога — книга» и так далее. Подобные ошибки встречаются, в основном, в стихотворениях совсем молодых поэтов или поэтов бесталанных, лишённых чувства рифмы.
Однокоренные рифмы. КАТЕГОРИЧЕСКИ не рекомендуется рифмовать однокоренные слова. Это жуткий примитив: мол, я не нашёл подходящего слова и зарифмовал с подобным однокоренным. Это говорит только о неразвитости словарного запаса поэта и неспособности заменить слово синонимом. Каноническим примером такой «рифмы» я бы назвал кинчевское «столетий — тысячелетий». Также часто бывает «ботинки — полуботинки», а замечательный бард Вячеслав Ковалёв постебался над такими рифмами, намеренно срифмовав в одной песне «площадь — жилплощадь» (это не совсем однокоренная, это полутавтологическая рифма). По сути, это одни и те же слова, просто чуть в другой форме. Самым худшим вариантом однокоренной рифмы является глагольная однокоренная: например, «пришёл — подошёл» или «зарубил — порубил». Такие рифмы примитивны даже по двум причинам. Вторая рассмотрена ниже.
К этому же подвиду относятся эпифоры или тавтологические рифмы — когда слово рифмуется само с собой. Многие замечательные поэты использовали в своём творчестве этот приём, но он давно устарел и ныне считается просто примитивным. Канонический пример:
(А.С. Пушкин)
К полутавтологическим рифмам относятся помянутые мной выше «ботинки — полуботинки», а также «люби — возлюби», «нас — вас».
Здесь сделаю одно отступление. Существует такой тип рифм, как омонимическая (или редиф). Она не является однокоренной и относится к хорошим рифмам. Дело в том, что омонимы, несмотря на то, что пишутся одинаково, — не однокоренные слова, и не одинаковые. Пример:
(Я. Козловский)
При этом напасть-1 и напасть-2 тут — вовсе разные части речи.
Бедные рифмы — недостаточные рифмы, в которых созвучны только ударные гласные, например: звезда — волна, вино — легко, пою — люблю, заря — звеня, доля — море и пр. Фактически то же, что и ассонанс.
(В. Чуевский)
Бедными принято считать также рифмы, составленные из слов одинаковых частей речи в одинаковых грамматических формах, особенно если рифмословарный запас таких слов очень велик. Так, в силу своей незатейливости подобрать такую рифму не составляет труда — бедными рифмами называют глагольные рифмы, как, например, на «ать»: летать — стонать — читать — знать — играть — писать — держать; рифмы из прилагательных на «ой»: большой — простой — сухой — немой — степной — озорной; рифмы из существительных на «ание»: гадание — желание — знание — венчание — сверкание — сияние — щебетание. Наиболее распространённой разновидностью бедных рифм являются параллельные рифмы, в которых рифмуются одинаковые части речи в одной форме (к ним относятся и глагольные) Крайне бедными считаются тавтологические и полутавтологические рифмы.
Однородные рифмы — разновидность бедных рифм. Такая рифма встречается практически только в глагольных рифмах. Вообще, хороших глагольных рифм очень и очень мало. Чаще всего получается что-то вроде «передал — забодал» или «проскочил — обличил». Или инфинитивы: «хотеть — свистеть». Вроде как и корни разные, но одна и та же форма слова отдаёт всё той же примитивностью. Таким образом рифмовать допустимо, но просто нежелательно: красоты это не добавляет. То же самое относятся к рифмам «прилагательное — прилагательное» (к примеру, «смешной — смурной»). Существительные с существительными рифмовать можно, но здесь встречается другая опасность.
27 мая 1953 года новозеландец Эдмунд Хиллари и шерп Тенцинг Норгей первыми ступили на вершину высочайшей горы мира – Эвереста. Но… первыми ли? До них как минимум два человека претендовали на эти лавры: великий альпинист Джордж Мэллори, пытавшийся покорить Эверест в 1924 году, и безумец-одиночка Морис Уилсон, предпринявший свою авантюру в 1934-м. Кто из них был первым? Загадку в наше время хочет разгадать англичанин Джон Келли – он идет наверх, чтобы раз и навсегда поставить точку в этой истории…Центральная линия романа – жизнь Джорджа Мэллори и обстоятельства, предшествующие его легендарному восхождению, его любовные отношения и научные работы, его многочисленные путешествия и Первая Мировая война.
В многочисленных справочниках и списках русских изобретений чаще всего не упоминается три четверти замечательных идей, рождённых отечественной изобретательской мыслью, зато обнаруживается, что мы придумали самолёт (конечно, нет), велосипед (тоже нет) и баллистическую ракету (ни в коем случае). У этой книги две задачи: первая — рассказать об изобретениях, сделанных в разное время нашими соотечественниками — максимально объективно, не приуменьшая и не преувеличивая их заслуг; вторая — развеять многочисленные мифы и исторические фальсификации, связанные с историей изобретательства.
«Ода абсолютной жестокости» – дебютный роман одного из самых талантливых фантастов нового поколения. Герои «Оды» живут в мире, где нет смерти, но он наполнен страданиями, убийствами и пытками. За всем этим хаосом скрывается главный вопрос: как поведет себя человечество в случае обретения бессмертия? Здесь может выжить только тот, кто обладает нечеловеческой силой и жестокостью.«Ода» – история берсерка Риггера, теряющего свое бессмертие. Сможет ли он выжить в жесточайшем мире, где все, кроме него, неуязвимы?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Стекло нельзя ни обработать, ни уничтожить. До него нельзя даже дотронуться, поскольку прикосновение к Стеклу превращает всё живое в Стекло. Но у Стекла есть источник – таинственное место на севере, откуда оно медленно расползается, захватывая всё бо́льшую и бо́льшую территорию. Тринадцать человек – неудачников, изгоев, преступников, искателей приключений – идут к источнику через снежную пустыню, и каждый несёт свой крест, свою историю. Пересекаясь, эти истории сплетаются в причудливую сеть, охватывающую десятки судеб, городов, поколений и времён.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наталья Алексеевна Решетовская — первая жена Нобелевского лауреата А. И. Солженицына, член Союза писателей России, автор пяти мемуарных книг. Шестая книга писательницы также связана с именем человека, для которого она всю свою жизнь была и самым страстным защитником, и самым непримиримым оппонентом. Но, увы, книге с подзаголовком «Моя прижизненная реабилитация» суждено было предстать перед читателями лишь после смерти ее автора… Книга раскрывает мало кому известные до сих пор факты взаимоотношений автора с Агентством печати «Новости», с выходом в издательстве АПН (1975 г.) ее первой книги и ее шествием по многим зарубежным странам.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».