Учебник стихосложения - [5]
(М.Цветаева)
В 1–3 строках здесь четырёхстопный дактиль с пропущенным одним слогом, и рифма не очень хороша с технической точки зрения, но весьма красива. Рифмующаяся часть — «пер — тер». Вот лучший пример:
Во всех строфах присутствует идеальная рифма для такого слога, когда рифмуются не малые части, но почти что цельные слова.
Ещё один момент. К гласным предъявляются даже более строгие нормы, чем к согласным. Желательно, чтобы они и вовсе были одинаковыми, а не созвучными (то есть «а — я» — это нехороший вариант). И уж тем более нельзя оставлять в одной строке твёрдый звук, а в зарифмованной с ней — мягкий. Мягкий — всегда с мягким, твёрдый — с твёрдым.
Здесь мягкое «ть» аннигилирует разрушительное влияние несхожих гласных «ю» и «е». И — заметьте: слова «ночью» и «приборчик» не являются чёткой рифмой, но из-за наличия шипящей они созвучны до такой степени, что подобная рифма не только позволительна, но даже весьма эффектна. Настоятельно рекомендую пользоваться таким свойством шипящих, свистящих и мягкого знака (то есть мы обращаем на них внимание, не концентрируясь на нечёткости других рифм).
Кроме это, отмечу следующее. Старайтесь использовать, в основном, не точные рифмы (паук — звук), а неточные. Наиболее красивой и уютной разновидностью неточной рифмы является надстроечная (усечённая, добавленная) (рассказ — тоска), где после точно рифмующегося слога в одной половинке рифмы нет ничего (оканчивается на гласную), а в другой присутствуют ещё согласные (одна или две, редко три). Йотированная рифма — наиболее распространённый вариант усечённых рифм; равносложная рифма из слов с открытым и закрытым слогом, при этом последний заканчивается на «й» (j — йот). Поле — волей, этой — лето, бури — фурий, почила — могилой, оковы — новый, думы — угрюмый, волны — полный, нашей — чаше…
(Н.Асеев)
Также красиво выглядят неравносложные рифмы (как у Маяковского: врезываясь — трезвость) и, конечно, ассонансные рифмы. Это те самые, о которых я уже писал, где чётко рифмуется слог, а то, что идёт за ним — максимум созвучно, но не является точной рифмой.
(О.Медведев)
В этом примере замечательная усечённая рифма в 2–4 строках и шикарное просто созвучие в 1–3. Такое созвучие называется дружественной рифмой. К такому надо стремиться.
К замечательным разновидностям рифмы я отношу также следующие виды, настоятельно рекомендуя их применять.
Рифма с вклинением — рифмосочетание слов, при котором в клаузулу одного из них вклинивается согласная, чаще сразу после ударной гласной. противоположность рифме с выпадением: медь — сельдь, брег — поверг, год — лорд, литры — фильтры, вас — вальс, клетка — студентка, радугой — играть дугой…
(М. Ломоносов)
Рифма с выпадением — противоположность рифме с вклинением: зонтика — экзотика, горе — двое, отвёртка — уборка, пусть — путь…
(М. Цветаева)
Рифма с чередованием (перестановкой) — рифма, в составе которой согласные звуки или даже части слова чередуются между собой, создавая иллюзию звукового сходства. Ксерокс — вереск, рифма — нимфа, юрта — утро, алиби — грабили, карла — крала, прут — труп, схема — смеха, пёстрый — разношёрстый, прискорбно — подробно… Единственное, что отмечу: этот случай лучше использовать в рифмах 1–3 строк катрена, то есть не в тех, на которые делается основной упор в стихотворении, так как они являются довольно-таки приблизительными.
Немалая часть слов русского языка имеет предрасположенность к двоякой рифме: это позволяет рифмовать их с разными словами, которые, в свою очередь, между собой никак не рифмуются. Двоякая рифма — разновидность надстроечных (усечённых) рифм. Характерная особенность двояких рифм — две фиксирующие согласные в конце одного из слов, что даёт такому слову потенциальную возможность рифмоваться двумя способами (помимо основного, когда клаузулы совпадают полностью).
1. Табор — рапорт. В данной рифме «т» может скрадываться.
2. Запад — рапорт. В данной рифме «р» выпадает.
Верес — ксерокс, скатерть — богоматерь, крест — реестр, мылить — милость, смелость — пелось…
27 мая 1953 года новозеландец Эдмунд Хиллари и шерп Тенцинг Норгей первыми ступили на вершину высочайшей горы мира – Эвереста. Но… первыми ли? До них как минимум два человека претендовали на эти лавры: великий альпинист Джордж Мэллори, пытавшийся покорить Эверест в 1924 году, и безумец-одиночка Морис Уилсон, предпринявший свою авантюру в 1934-м. Кто из них был первым? Загадку в наше время хочет разгадать англичанин Джон Келли – он идет наверх, чтобы раз и навсегда поставить точку в этой истории…Центральная линия романа – жизнь Джорджа Мэллори и обстоятельства, предшествующие его легендарному восхождению, его любовные отношения и научные работы, его многочисленные путешествия и Первая Мировая война.
В многочисленных справочниках и списках русских изобретений чаще всего не упоминается три четверти замечательных идей, рождённых отечественной изобретательской мыслью, зато обнаруживается, что мы придумали самолёт (конечно, нет), велосипед (тоже нет) и баллистическую ракету (ни в коем случае). У этой книги две задачи: первая — рассказать об изобретениях, сделанных в разное время нашими соотечественниками — максимально объективно, не приуменьшая и не преувеличивая их заслуг; вторая — развеять многочисленные мифы и исторические фальсификации, связанные с историей изобретательства.
«Ода абсолютной жестокости» – дебютный роман одного из самых талантливых фантастов нового поколения. Герои «Оды» живут в мире, где нет смерти, но он наполнен страданиями, убийствами и пытками. За всем этим хаосом скрывается главный вопрос: как поведет себя человечество в случае обретения бессмертия? Здесь может выжить только тот, кто обладает нечеловеческой силой и жестокостью.«Ода» – история берсерка Риггера, теряющего свое бессмертие. Сможет ли он выжить в жесточайшем мире, где все, кроме него, неуязвимы?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Стекло нельзя ни обработать, ни уничтожить. До него нельзя даже дотронуться, поскольку прикосновение к Стеклу превращает всё живое в Стекло. Но у Стекла есть источник – таинственное место на севере, откуда оно медленно расползается, захватывая всё бо́льшую и бо́льшую территорию. Тринадцать человек – неудачников, изгоев, преступников, искателей приключений – идут к источнику через снежную пустыню, и каждый несёт свой крест, свою историю. Пересекаясь, эти истории сплетаются в причудливую сеть, охватывающую десятки судеб, городов, поколений и времён.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.