Учебник рисования. Том 1 - [36]

- История, она что, только с кавалерией передвигается? Прямо танец с саблями какой-то! Может, и не надо такой истории? Гитлер, он тоже воплощал историю, да? Мировой дух на мессершмите?

- При чем здесь Гитлер! Гитлер - палач. А Наполеон нес дух свободы.

- Я разницы не вижу! Что тот, что этот - мы никого не звали! У нас своя история, нечего соваться. И знаешь, по-моему, наша история без Гитлера с Наполеоном была бы лучше.

- Если бы ты Гегеля читал, то глупостей бы не говорил, - сказал мальчик высокомерно. - Мировой дух на месте стоять не может. Ему надо познать себя.

- И ходит он по миру, как привидение?

- Почитай Гегеля, там все сказано.

- Не стану. Я вот «Гамлета» читаю.

Поскольку взрослых рядом не было, и никто не мог сказать мальчикам, что в принципе это одно и то же, и самопознание духа завершается в пьесе поголовным истреблением участников, то есть концом истории, - то мальчики остались каждый при своей книжке. Философический мальчик глядел на беллетристического мальчика свысока.

- По-твоему, история - это что такое? Скажи, если можешь.

- Как что? Все. Все, что с нами происходит, и есть история. Тебе пару поставили за контрольную - вот и история. Пошли гулять - опять история. И то, что Наполеону вломили, - тоже история.

- Ничего ты не понимаешь. Это - случайности, никому и не интересные. Мелкие подробности - это истории все равно. История - это движение духа от страны к стране, по континентам. Вот ты, скажем, чем объяснишь, что в Китае нет истории?

- Почему это? Раз люди живут - значит, история есть.

- Китай выпал из истории много тысяч лет назад, если хочешь знать. Его покинул мировой дух. А Россия, как, по-твоему, имеет историю - или нет?

- Конечно, имеет, что она, хуже других, что ли?

- Нет у нас никакой истории, так, дрянь одна. Россия - это внеисторическое пространство, Чаадаева почитай. Мы просто существуем, если хочешь знать, а смысла исторического нет.

- Какой еще смысл нужен, кроме жизни?

- Исторический смысл. Допустим, тебе самому твоя собственная жизнь интересна, а для истории в целом в твоей жизни смысла нет.

- И пусть, главное - мне самому нравится. Что ты мне тычешь Гегеля и Чаадаева. Мало ли чего они там написали! Что я для их удовольствия живу, что ли? У них своя жизнь, у меня своя. И плевал я на их историю.

- Тебе наплевать на историю, а ей - на тебя. Кто дальше плюнет, еще посмотрим. Ведь должен быть смысл в жизни, который важнее самой жизни? Или жить, как трава - от лета до зимы?

- Смысл один - гадостей не делай. И никому не давай. И другого смысла не надо.

- Я про общий смысл говорю. Сказать, почему в России истории нет? Потому что она еще к этому общему смыслу не подошла. Мы, как невоспитанные дети, варвары, одним словом. Учимся плохо, мешаем историческому замыслу.

- Я лично никому не мешаю, лишь бы меня не трогали.

- Если история развивается со смыслом, значит, одни события помогают движению истории, а другие мешают. Ты, может быть, думаешь, что плохого не делаешь, а на самом деле тормозишь прогресс.

- Почему это я прогресс торможу?

- Потому что ты варвар и взгляды у тебя варварские.

- Это у твоего Гегеля так написано? Значит, тех людей, которые истории помогают, надо уважать, а других - давить? Получается, без завоевателей не обойтись. Живем мы, дурни примитивные, перемогаемся, а они, благодетели, нас убьют и в историю впишут. Зачем истории такой смысл? Пусть лучше благодетели у себя дома сидят. А придут к нам - мы их остановим.

- Россия всех спасет!

- Получается, больше некому.

- И Наполеона остановим, и лагеря установим! И весь мир захватим, везде помойку учиним. То-то славно!

- Мы никого не захватывали. Освобождали, это да.

- Чехословакию, например. От чехов. В Прагу мы танки зачем ввели? Прогресса люди хотели. Кому мешало?

- Не понравилось им, значит, что мы танки ввели.

- А тебе понравилось бы, если бы к тебе домой на танке приехали?

- А когда их в сорок пятом освобождали, когда в сорок пятам году танки вводили - им нравилось? Дед там воевал, он летчик был. Он везде воевал, и в Испании летал, и с немцами дрался. Там в Германии и погиб - он на таран пошел.

- При чем тут твой дед?

- Просто вспомнил. Много наших погибло за эту самую Прагу: немцы в нее мертво вцепились. В первый раз нас цветами встречали. А во второй раз обиделись. Подождем до третьего раза, я так думаю. Может, им опять помощь нужна будет. Я чехов люблю, хороший народ. Живут нормально, пиво пьют, забот никаких. Русским бы так!

- А русским и так хорошо, с заботами. У нас не в том радость, - нам бы вот кого освободить, это да. Просят, не просят - все равно освободим. Пускай они тоже свободные по пустырям погуляют! - мальчик говорил и переживал.

- Перестань, - ответил другой мальчик, - кому мы сегодня мешаем? Наоборот - сюда, к нам, все лезут.

- Славa богу, наконец-то добрались до коммунистов! - его собеседник произнес эти слова солидно, как человек, уставший от коммунистической диктатуры.

- Ты мне лучше скажи, зачем они на наши пустыри суются, если здесь так плохо? Медом эта помойка, что ли, намазана? Одного не пойму: кому мешает, что нам плохо? Что они все сюда лезут, на эту свалку, на что зарятся? Давно бы махнули на нас рукой - а им все покоя нет. По-моему, и Македонский где-то в Скифии окочурился. Зачем он-то поперся?