Учебник новейшей истории России (1999—2050). Т. 3. Общественно-политическое развитие России первой четверти XXI века. Часть 3. Власть: от управляемой к институциональной демократии (2012—2024) - [10]
Вместе с тем, «Иже слово» обладало рядом принципиальных отличий от националистических организаций, которые важны для правильного понимания этого феномена. Во-первых, среди «словян» были не только русские или славяне – любой желающий мог принять участие в их движении, если он разделял его ценности. Так, ярким и активным членом «Иже слова» в 2016 году стал Ж. Л. Шахиншаханаев[15].
Во-вторых, центром идентификации для «словян» был язык, а не национальность. Они говорили не о превосходстве на основании языка, а о необходимости русификации и гражданской ассимиляции как главном условии создания единого общественно-политического пространства на всей территории страны. Русский язык для них был краеугольным камнем новой российской гражданственности. Гражданин России должен быть русским по языку. При этом вопросы сохранения культурной самобытности всех народностей России ими не ставились под сомнение. В-третьих, этничность «Иже словом» понималась как неизменная, присущая человеку данность, следующая в одном ряду сразу за именем, отчеством, фамилией. Отсюда происходит и название доктрины – русский человек, этот тот, для которого Россия – «Большое отчество»[16].
Таким образом, «словяне» говорили не о превосходстве русского языка, а о его приоритете как основы для российского экономико-культурного проекта глобального масштаба. Вместе с тем стоит отметить, что «словяне», по сути, были сторонниками мягкой культурной ассимилияции нерусских народностей страны, поскольку языковая доминанта, безусловно, ведёт и к культурной ассимиляции.
Отношения власти со «словянами» в период третьего президентского срока В. В. Путина носили спокойный характер, тем более что «словяне» не выходили на политическое поле. В тени популярности РПППП, делая ставку на работу с политически неактивными молодыми людьми, они формировали из них новую социальную страту. Так, «Иже слово» создавало фундамент для будущего рывка, в отличие от РПППП, которое стремилось «оседлать» общественные процессы. Как власть проглядела их появление, так и РПППП, в свою очередь, не смогла увидеть в «словянах» грозную силу на своём политическом фланге. Однако вплоть до 2021 года «Иже слово» оставалось относительно малозаметным просветительским экспериментальным объединением.
§ 9. Процессы против «Интернет-разоблачителей» и регулирование российского Интернета
В течение десяти месяцев с сентября 2014 по май 2015 года в крупных городах России состоялись громкие судебные процессы против т. н. «Интернет-разоблачителей» (или «Интернет-клеветников»). В ходе судебных слушаний по делам в рамках БКВ разбирались обвинения блоггеров и политических активистов относительно состоятельности выдвинутых ими обвинений против крупных государственных чиновников. Все судебные процессы транслировались в Интернет и привлекли внимание большинства жителей страны. Это общественное внимание заставило власть действовать максимально выверенно и осторожно.
Всего за 10 месяцев было рассмотрено 65 эпизодов, из которых по 21 были заведены уголовные дела против чиновников, а 34 случая были определены как клевета (сами разоблачители были оштрафованы или осуждены). В одиннадцати случаях Верховный суд не выявил состава преступления в действиях чиновников, но и не смог назвать сообщения блоггеров клеветой. Однако самим фактом разбирательства на таком высоком уровне власть показала активистам, что главную роль в БКВ играет государство, и оно же определяет круг будущих «жертв».
Реакцией Государственной думы на активность Интернет-лидеров и способность их публикаций вызывать широкий общественный резонанс стало принятие 25 мая 2015 года нового Кодекса РФ «О российском секторе Интернета», который жестко регулировал действия частных лиц и организаций в Интернете с одной стороны, а с другой – обязывал государство более полно раскрывать перед обществом свою деятельность и финансовую отчётность. Правда, эти обязательства государства носили скорее косметический характер и были призваны сбалансировать в информационном пространстве жёсткие меры против блоггеров стремлением власти к прозрачности. Следует отметить, что ужесточение ответственности также коснулось и уголовных преступлений в Интернете (против мошенничества, нравственности и т. п.).
Уже на следующий день началась массовая «электронная эмиграция», лидерами которой стали известные «блоггеры-основатели» Рунета. Это стало поводом для очередной информационной войны в иностранных СМИ против «режима В. В.
Путина». Вслед за электронной началась и «физическая» эмиграция, основную часть которой составили бывшие деятели Принципиальной оппозиции. В публичных выступлениях, транслируемых иностранными СМИ, они заявили об окончательном крахе западного проекта в России и отсутствии мирных перспектив развития политической ситуации в стране. Деятельность оставшейся в России части Принципиальной оппозиции переместилась в электронное подполье и окончательно маргинализировалась. На этом негативном для России информационном фоне удивительным выглядит последовавшее в
