Учебка. Армейский роман - [25]

Тищенко взял протянутые Атосевичем сапоги, поставил их рядом с табуреткой и вытащил из-под матраца (сбив при этом кантик) две новенькие портянки. Что с ними надо было делать дальше, Игорь представлял плохо, а от того, что вокруг столпились любопытные курсанты, он окончательно смутился и беспомощно смотрел на прапорщика.

— Ты что, солдат, портянки наматывать не умеешь?

Игорь промолчал.

— Ну-ка, кто-нибудь… Вот ты! Покажи ему, как надо наматывать.

Выбор пал на Гутиковского. Тот вытащил ногу из сапога. Портянка на ней напоминала какой-то странный, бесформенный мешок. Увидев это, Атосевич недовольно спросил:

— Да что вас, Гришневич не учил, что ли? У тебя, боец, не портянка, а бумажка, которой сраку вытерли! Три дня так походите и в санчасть с кровавыми мозолями побежите. Где сержант Гришневич?! — Атосевич вопросительно посмотрел на Гутиковского.

Тот пожал плечами. Атосевич задрожал от гнева:

— Что вы, как бараны, только башками мотаете?! Бегом за сержантом! Найдёшь и скажешь, чтобы всем показал, как портянки наматывают!

Гутиковский исчез в мгновение ока.

Немного постояв, Атосевич сказал, что проверит наматывание портянок утром на осмотре, и ушёл. Из противоположного конца кубрика донёсся голос Щарапы:

— Это кто там портянки не умеет наматывать? Что, у сержанта нельзя было спросить?!

В сопровождении Гутиковского появился Гришневич. Первым делом он построил взвод в проходе и угрожающе-спокойно начал выговаривать за оплошность:

— Что за херня, товарищи солдаты? А?! Мне меньше всего хочется, чтобы прапорщик Атосевич делал мне за таких душар, как вы, замечания! Кто умеет наматывать портянки?

— Я.

— Фамилия?!

— Курсант Стопов.

— Выйти из строя. Покажи всем, как это делается, и чтобы завтра все до одного умели наматывать — хоть всю ночь тренируйтесь.

— Хорошо Стопову, он из деревни, наверное, каждую неделю наматывал, — шепнул Игорю на ухо Лупьяненко.

Крепко сбитый, высокий Стопов (о таких говорят — кровь с молоком) неторопливо вышел в центр строя, вытащил ногу из сапога и расстелил снятую портянку на полу. Поставив ногу на один край портянки, Стопов завернул уголок и ловко обмотал стопу тканью, заткнув уголок за один из витков. Получилось быстро и красиво.

— Молодец! — похвалил Гришневич. — А сейчас потренируйтесь каждый самостоятельно. Разойдись!

Немного поупражнявшись, Игорь вполне сносно научился проделывать эту процедуру.

«Наматывать портянки я научился, а вот что с вельветками делать? Может, под тумбочку пока спрятать, а там видно будет», — подумал Игорь. Убедившись в отсутствии сержанта, Игорь засунул вельветки под тумбочку.

— Рота! Приготовиться к приёму пищи! — проорал дневальный.

На ужин роту вёл Щарапа. Гришневич шёл впереди своего взвода вместе с высоким, плечистым старшим сержантом Дубиленко.

В столовой сержанты разговорились о пилотках.

— Слушай, Валера, что за бардак? Два взвода в пилотках, а три — будто зэки, лысинами светят. Неужели на складе нет?! — спросил Дубиленко.

— Кто его знает. Креус обещал, вроде, сегодня принести, да что-то не видно.

Пилотки в этот день всё же принесли. Гришневич отправил с Креусом Стопова и Улана, и они притащили большой зелёный ящик с пилотками и звёздочками. Пилотки были только пятьдесят восьмого размера, так что всем, независимо от величины головы, пришлось «выбрать» этот стандарт. Тищенко сразу же примерил свою. Пилотка начиналась где-то чуть выше глаз и, обогнув голову подобием полусферы, завершалась на затылке далеко ниже ушей. Несмотря на это Тищенко всё же обрадовался пилотке — теперь он имел полный форменный комплект.

Незаметно подошёл вечер и после вечерней проверки казарма начала готовиться к «отбою». Гришневич давал последние указания перед сном:

— Всем почистить зубы, помыть ноги и спать.

Зубы Игорь почистил, а вот ноги мыть не стал — слишком устал за первый полный день службы. После команды «отбой» Тищенко почти сразу же погрузился в сладостные объятия сна.

Глава шестая первые неприятности

^{Зарядка. Тищенко идёт в санчасть. Подполковник Румкин ставит Игорю собственный «диагноз». «Секретная тетрадь». Телеграфный аппарат. Кто спит — встать! ЗАС — засекречивающая аппаратура связи. Игорь встречает земляка из Городка. В роту прибывает пополнение «вэвэшников». Резняк не любит хохлов. Как в армии следуют советам психологов, и почему музыку во время ужина заменяет недовольный рёв Гришневича. Как нужно правильно «принимать пищу» в учебке. Для чего солдатам подливают в третье бром. Петров из четвёртого взвода вынужден есть украденный хлеб перед всей ротой.}

Летнее утро веяло какой-то удивительной свежестью. После сна в казарме, провонявшей гуталином, портянками и человеческим потом, воздух на улице казался какой-то чудесной, упоительной смесью. Хотелось набрать его полные лёгкие, задержать внутри и наслаждаться чарующим ароматом росы и настоя трав. Неважно, что доносились запахи асфальта и выхлопных газов, а птичий хор тонул в протяжных гудках и рокоте автомобилей. Это утро показалось Игорю каким-то близким, так сильно напомнившим дни, проведённые на далёкой лесной поляне, окружённой частоколом из сосен…

Бежали по большому кругу в колонне по четыре. Впереди, задавая тон, коробку вёл Гришневич. Его сапоги с такой силой били по асфальту, что казалось, будто бы они сейчас пробьют дыру в тротуаре. При своём обычном среднем росте Гришневич весил девяносто килограммов, но, несмотря на это, не был жирным. Особенно рельефных мышц тоже не было. В лучах низкого, утреннего солнца голый по пояс Гришневич казался Игорю огромным бегущим окороком. От этой мысли стало веселее и даже легче бежать. Пошли на четвёртый круг. Гришневич, полуфыркая-полуговоря, считал: