Участь богов - [71]

Эрик несколько мгновений смотрел на Астрид, а затем передал веревки, которыми была связана Тира, Эстену. Он принял их без благодарности. Король зашел за каменную ограду и отсоединил цепь медведицы от столба. Пройдя вместе с ней мимо остальных, он удалился в сторону своих палат.

– Пойду с ним, – сказал лагман. – В ближайшие дни ему понадобится мой совет.

Старик пошел прочь, окликнув Эрика, который остановился и дождался его, затем Астрид снова заковыляла вперед. Эстен смотрел, как они уходят – медведица на цепи у короля и король на цепи у человека, куда более мудрого и сведущего.

Торвальд обернулся к Эстену.

– Как твой бок?

Эстен посмотрел вниз.

– Нужно будет уделить ему внимание. Но кишки он мне не вскрыл.

– Тогда можешь уходить прямо сейчас. Выведи ее отсюда, прежде чем начнутся еще какие-нибудь неприятности, – Торвальд дал ему пригоршню серебра – небольшое состояние. – Брось свои вещи, купи все, что нужно, по дороге.

– Мне она не нужна, – сказал Эстен.

Торвальд взял его под руку и отвел на некоторое расстояние.

– Тогда и не бери ее себе, – прошептал он. – Только сначала уведи в безопасное место.

Затем он вытащил странный клинок, и хотя Эстен не узнал его, узнал Дэвид.

– Еще я хочу, чтобы ты взял этот клинок и хорошенько его спрятал, – сказал Торвальд. – Подальше отсюда.

– Зачем? – спросил Эстен.

– Может, и непохоже, но этот кинжал опасен, – ответил Торвальд. – Никто и никогда не должен его использовать, даже я. По этой причине он не должен остаться в Уппсале, а ты, пожалуй, единственный человек во всем Свеаланде, кому я могу его доверить. И не показывай его датчанке.

– Ты необычный человек, – громко произнес Торвальд. – Сомневаюсь, что наши пути снова пересекутся, но для меня честь, что я знаком с тобой.

– То же самое могу сказать и о тебе, скальд, – ответил Эстен. – Сложишь песню про сегодняшний день?

– Разумеется, – ответил Торвальд. – Слишком многие слышали, как Стирбьорн назвал его Эриком Трусливым. Такое нельзя терпеть. Он будет Эриком Победителем, потому что именно таким он нужен Свеаланду.

Эстен покачал головой.

– Что ж, оставлю тебя наедине с твоим ремеслом, – сказал он, имея в виду скорее ремесло отравителя или владение узким клинком, закрепленным на запястье.

На этом они простились. Эстен вывел Тиру из Уппсалы и провел до переправы через Фюрис. Миновав реку, они прошли немного на юго-восток, по пустым торговым путям. По дороге они тратили выданное Торвальдом серебро, чтобы покупать все необходимое в поселках и на фермах, и почти не разговаривали. Эстен держал Тиру связанной, но не потому что боялся ее, а потому что слух о них мог разлететься по округе, а они ушли еще не так далеко.

Несколько дней спустя они пересекли границу его земель, и он разрезал путы. Когда они вернулись на его ферму, родные бросились навстречу Эстену. Сперва он сжал в объятиях Хилью, и целовал и обнимал ее, пока она не пожаловалась на его запах. Затем он обнял Торгильса, Агнес и Грету. Затем подошли Эрн Датчанин и пес Каменный, который потянулся и облизал пальцы хозяина.

– Хозяйство выглядит как надо, Эрн, – отметил Эстен. – Я не забыл о своем обещании.

Затем он представил Тиру семье и назвал ее скорее гостьей, нежели рабыней.

Тем вечером они как следует наелись, а потом Эстен и Каменный под лунным светом побрели к роднику, где Эстен отмылся в ледяной воде, которая, по его мнению, только и могла смыть с него следы прошедшей битвы. Затем он завернул странный кинжал, который дал ему Торвальд, в промасленную кожу и закопал его рядом с ручьем, насыпав сверху небольшую горку камней, и только пес был этому свидетелем.

Отдельно от сознания Эстена Дэвид приметил место и ориентиры, которые не должны были сильно измениться даже по прошествии веков.

– Вот оно, – сказал он. – Есть.

– Есть, – отозвалась Виктория. – Отличная работа, Дэвид. Если ты готов, я вытащу тебя…

– Пока нет, – ответил Дэвид. – Если… если можно. Мне хочется кое-что увидеть.

Повисла пауза.

– Хорошо, еще несколько минут.

Дэвид снова воссоединился с сознанием и воспоминаниями Эстена. Его предок вернулся к дому и обнаружил, что Тира стоит снаружи и смотрит на луну. Эстен попытался пройти мимо, не беспокоя ее, но она окликнула его и попросила задержаться. Он остановился.

– Ты везучий человек, – сказала она. – Тебе повезло жить такой жизнью.

– Я готов умереть за нее, – сказал он.

Тира уставилась в землю – несомненно, она думала о погибшем муже. Эстен же понимал, что плохо умеет подбирать слова, и не знал, как поправить сказанное.

– Я была уверена, что он это сделает, – сказала она. – В Уппсале я думала, что Эрик скормит меня медведю, что бы ни сказал лагман.

– Почему?

– Сила символов, – ответила она, – и значение имени моего мужа. Стирбьорн – дикий неуправляемый медведь. И я – вдова, съеденная ручным медведем на цепи.

Эстен немного помолчал.

– Я об этом не думал.

Этот разговор напомнил Эстену о его собственных мыслях относительно медведей – в частности, о том, лучше ли медведю жить на цепи у короля или на воле, рискуя погибнуть от рук охотников или от тягот жестокой зимы в диких местах. Эрик сделал свой выбор точно так же, как Стирбьорн сделал свой. Что касается самого Эстена, он знал, что он выбирает и чего заслуживает каждый человек.