Убойная реприза - [20]

– Поймите, это не смешно! Побеждать должен сильный, а не подлый, орден должен носить герой, а не трус! Дурак должен знать, что он – дурак! И сидеть в своем углу, на своей жердочке и не мешать умным! Мы же передохнем скоро все от их идиотизма!

– Икс Игрекович, я все понял, я согласен – давайте, я застрелю его сам! Вот из этого пальца, – я поднял указательный палец.

– Не всегда надо шутить! – сказал с обидой Икс Игрекович и сел в кресло.

В кабинетике сделалось так тихо, что было слышно, как шуршат мозги у Эдика.

Мне показалось. Надо было прощаться и уходить – у меня, случается, видимых причин нет, а чувствую: пора уходить и… не ухожу. Задним умом понимая, что для чего-то это потом пригодится. Для чего-то сызмальства интересно мне было смотреть, как люди ходят – все по-разному, как улыбаются, как врут, не в силах смотреть прямо и отводя взгляд, то есть – человек сам себя не может пересилить, когда врет! По-разному люди жестикулируют, смеются, едят… и по тому, как смеются, ходят и едят, можно, наловчившись, узнать характер и почти точно – судьбу. Зачем-то мне, ребенку, взрослые доверительно рассказывали свои тайны – уж не сохранить ли так старались? И я таки сохранил. Вот, например…

– В Москве около сотни театров, – никак не мог остыть Игрекович, – половина не собирает публику на пятьдесят процентов! В других пыжатся, выкручиваются: не понимая и не умея поставить классическую вещь, нашпиговывают ее своими дописками, додумками, выводят на сцену голых актеров! И пьеса, над которой работал, которую вынашивал гений – разрушается, смешивается с дерьмом! И потом этому узколобому, этому преступнику!.. вместо пинка, вручают – премию! Под бурные аплодисменты и одобрение критики! И другие кретины думают: а, вот как надо! Публику… истинно театральную публику разогнали, отвадили от театра, а вы!..

– Тем более он сам просит, – встрял Эдик. – Жаль, говорит, что сейчас нет дуэлей! Гусар! Денис Давыдов!..

Я медлил, глядя на кирпичную стену. Забавно, что именно в том доме, чья стена заслоняла мне в детстве солнечный свет, жила правнучка или праправнучка Дениса Давыдова. Старушка… И была вынуждена покинуть наш двор, куда опрометчиво переехала, спасая нравственность внучки.

– Молодежь! – продолжал Эдик настраивать меня против Д. Причем самым примитивным способом. – Им же все на блюдечке досталось, а они!.. Они же ничего не ценят! Ни во что, кроме денег, не верят!

Тут мы, не сговариваясь, с Икс Игрековичем рассмеялись.

– А что, – не смутился Эдик, – правда!

У меня была причина не уважать показное гусарство. В 1981 году вышел на экраны фильм «Эскадрон гусар летучих». А годом раньше, на съемках этого фильма, киношники взорвали арку и часть ограды церкви Воскресенской в селе Васильевское Рузского района, сковырнули на погосте надгробные плиты, а это – родовое имение отца А. К. Герцена. Директор картины потом плакалась: «Это моя первая картина!» Клялась: «Мы все восстановим!» «Зачем же, – спросил… как ее фамилия, Австриевская, кажется, – взорвали-то?» Она говорит: «Ну, война же, чтоб красиво было!»

Я не стал посвящать в эту киноисторию подельников. Но злостью себя зарядил.

– Твардовский говорил, что котят надо топить слепыми, – продолжал Икс Игрекович уже не так запальчиво, – а мы – добренькие, и паршивых котов развелось – ступить некуда!

– Ну, кошек вы зря оскорбляете, – вступился я.

– Эх, дорогой вы мой! Иисус изгнал из храма торгашей, мы-то не изгоним, мы пошутить стесняемся… интеллигенты!

– Я не интеллигент! – поспешил я отмежеваться.

– И потом, кто вам сказал, что мы унизим его? – вдруг не меня, а больше себя спросил Икс Игрекович. – Если он окажется молодцом – мы будем посрамлены, а он – благодарен нам за предоставленную возможность продемонстрировать свои блестящие качества!

– Ну что ж – это аргумент! – сказал я.

– Вить, ты над Горбачевым смеялся, – напомнил Эдик. – Над Ельциным. Над Гайдаром. Помнишь твою репризу, что у него дедушкин псевдоним, а настоящая фамилия – Голиков, когда он премьер-министром был! А когда премьером – Павлов, у тебя была реприза, что академик Павлов проводил опыты над собаками, а этот – над людьми, а тут какой-то… обормот!

Меня всегда удивляло, что кто-то помнит мое авторство и об этом говорит. На эстраде хорошо помнят репризы, а вот авторство…

– Ну, допустим, – начал сдаваться я, – а кто второй дуэлянт? Опять Снегирев, он же кого-нибудь застрелит! И хорошо, если Эдика…

– Пистолеты будут заряжены холостыми, – успокоил меня и себя Эдик.

– Он и из незаряженных застрелит!

– Соперника я найду, есть один на примете… – сказал Икс Игрекович. – Тут нужен тип нахрапистый, нагловатый… знаю я одного такого.

– Я тоже, – сказал я и посмотрел на Эдика. Теперь, когда сговорились, он был готов откликаться на шутки, и засмеялся.

– Ну, что – по рукам! – провозгласил он. – А сценарий лучше бы уже завтра…

– Завтра сценарий будет, – сказал я. – А вот руку-то вам я не пожму.

– Почему? – удивился Эдик.

– Чтобы не оставлять отпечатки своих пальцев! – пошутил я и… почувствовал, что уже самому себе надоел сегодня своими шутками…

После ужина сел сочинять, представил золотую осеннюю рощу, вдоль нее проселочная дорога, а по дороге, пыля – карета, запряженная четверкой коней…