Уборка в доме Набокова - [44]

— Я сейчас составляю план, — сказала я — алкоголь придал мне смелости.

Я обрисовала идею дома свиданий, но иносказательно, не упоминая про секс. Говорила про удовольствие, про релаксацию, про то, что клиентками будут женщины, а сотрудниками — мужчины.

Руди слушал внимательно. Смотрел в стакан, а не мне в лицо. Мужчины всегда так поступают, когда хотят поймать тебя на лжи или неуверенности. Или, может быть, это еще одно проявление мужской неспособности совместить предмет и человека.

Я своим стаканчиком подталкивала его стакан по барной стойке.

— Руди, — сказала я. — Женщины в этом городе… — Я запнулась, подбирая слова, — нуждаются во внимании. — Я от души стукнула по его стакану. — И ты это знаешь не хуже других.

Он взял стакан со стойки и сжал так, будто тот мог улететь.

— Как лучше всего открыть в Онкведо свой бизнес?

— Тут особо не развернешься, денег у жителей не много. — Барменша глянула на меня, приподняв бровь, но я покачала головой. — У нас все завязано на университет. Если твой бизнес не имеет отношения к Вайнделлу, вряд ли из него что получится.

— А какой род бизнеса поддерживает университет?

— Все, что связано с научными исследованиями. Вайнделл же исследовательский центр.

Я вытащила блокнот, положила на стойку.

— Это зачем? — осведомился Руди.

— Буду записывать, — сказала я. Взяла ручку, постучала ею по блокноту. Руди допил виски и потребовал у мужчины-бармена еще одну порцию, не обменявшись с тем ни единым видимым знаком. Умение понимать друг друга без слов — еще одно доказательство того, что мужчины живут в параллельной вселенной.

— А я когда-то был завидным кавалером, — сказал Руди.

Я кивнула.

— Бывало, встречался с тремя-четырьмя сразу, — Он допил третью порцию виски. — И все выгорело. — Я держала ручку наготове. Руди замычал. — Куннилингус, — проговорил он. — Какая тоска. — Я вытянула шею, пытаясь понять, о чем это он, не о порнографическом ли мультике, но, похоже, речь шла не о нем.

Чтобы чем-то занять руку, я стала чиркать в блокноте. Чтобы чем-то занять другую, отхлебнула виски. Этот напиток не иначе как уводил в параллельный мир. Судя по всему, Руди уже был там. Он нагнулся и схватил за ремешок мою сумочку.

— И вот как явится какая на свидание с большой сумкой, я сразу понимаю: дело труба. — Его, вероятно, успокоили скромные размеры моей сумочки. — Это значит: притащила всякие секс-игрушки, — пожаловался Руди. — Это что, прогресс? Чувствуешь себя каким-то пылесосом. — Руди допивал четвертую порцию виски.

Потом — можно было подумать, что мы два приятеля, отправившиеся в пятницу вечером на добрую пьянку, — Руди рассказал мне анекдот про женщину, которая занимается сексом в колготках. Анекдот был с бородой, и мне захотелось шлепком вернуть Руди в двадцать первый век. Когда он договорил, я замолчала и стала ждать.

— Такой вот анекдот, — сказал Руди.

Я наклонилась к нему поближе. Если бы захотел, он мог бы заглянуть в разрез моей блузки, но мы, похоже, оба (только по разным причинам) подумали: а оно того стоит? Потом я сказала:

— Руди, анекдоту полагается быть смешным.

— Ты сама смешная, — сказал он.

— В смысле? — Я еще раз пригубила свое замечательное виски.

— Ты классная и все такое, — он покрутил головой, — но у меня такое ощущение, будто мы из одной команды.

— Наверное, я должна сказать «спасибо».

Такого вкусного виски я, кажется, еще никогда не пробовала.

— Ты ведь не лесбиянка?

— Нет. — Мне становилось жарко, причем повсюду.

— Могла бы накрасить губы, — авторитетно заявил Руди.

— Они у меня накрашены, — просветила его я.

— Не важно, ты все равно мне нравишься.

— Спасибо, — сказала я.

Мы оба уставились на сексуальную барменшу. Я уловила запах его шеи. От него пахло мужчиной, взрослым человеком. Я прикрикнула на себя — не кидайся на первый встречный запах.

Руди покачивал стакан, гоняя по кругу лед, и выглядел чуть ли не грустным.

— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, в чем смысл всего этого?

— Нет, — ответила я совершенно честно.

Мне пора было идти. Не настолько я пьяна, чтобы не доехать до дому, а тут какой-то тупик, вернее, все пошло не в ту сторону. Я встала. Извлекла из своей некрупной сумочки двадцать долларов. Жаль, что нет двух десяток, не хотелось отдавать все. Оставила деньги на стойке.

Допила виски, и тут Руди сказал:

— Найми молоденьких. Они целеустремленные, среди них больше потенциальных победителей.

В его мире я, возможно, поцеловала его на прощание. В моем мире я вдохнула запах его поредевших волос и выскользнула за дверь.

По дороге домой я обдумывала слова Руди: в Онкведо все завязано на университет. Окруженный полями, Онкведо напоминал плантацию, владельцем которой был Вайнделл. Заставьте его скрепить ваш проект своей печатью — и получите карт-бланш на руки. Здешний плантатор любит науку. Обзовите свой проект «исследовательским» — и можете делать все, что вам заблагорассудится.

Эта мысль поддерживала меня на протяжении большей части пути. Свернув на свою улицу, я вдруг сообразила, что у меня теперь есть друг, мужчина, — а этого, после смерти моего кузена, у меня не было даже в Нью-Йорке. И еще у меня есть агент. А в Нью-Йорке у меня его не было. Марджи, моя первая здешняя подруга, к тому же выдающаяся личность. Двое друзей и агент — Онкведо постепенно становится моим городом. У меня даже есть собака, пусть и на паях. От этих мыслей я воспряла.