Уборка в доме Набокова - [18]

Я как раз тащила мешок с макулатурой к дороге, когда подъехал на своей спортивной машине персонаж из прошлого. Он опустил боковое стекло. Я видела детей — они были засунуты на заднее сиденье, — но он не спешил их выпускать.

— Привет, Барб.

Выглядел персонаж из прошлого неплохо. С тех пор как я от него ушла, он стал выглядеть лучше. В смысле, не лучше вообще, а лучше меня. И это было нечестно.

Он указал на заднее сиденье моей машины, стоявшей тут же, у обочины, — оно было под завязку набито пустыми банками и бутылками.

— Это ты выдула столько пива?

Я почувствовала себя еще глупее и нелепее, чем обычно чувствовала рядом с персонажем из прошлого.

— Собираю бутылки и сдаю на переработку. — Я произнесла это так, будто речь шла об альтруизме, о некой общественно полезной деятельности, которой я занималась в свободное время.

Но он слишком хорошо меня знал.

— Барб, пятаками ты ипотеку не выплатишь. Тебе нужно найти другой, более надежный заработок.

Тут он, конечно же, был прав. Он прекрасно знал, как мало я зарабатываю в «Старом молочнике». Самым неизменным свойством персонажа из прошлого была его извечная правота. Он всегда считал меня лентяйкой. И в этом, пожалуй, тоже был прав.

Я напомнила себе, что мы ведь когда-то любили друг дружку, хотя теперь мне уже было не понять почему. Я заставила себя ему улыбнуться. Улыбнулась. Только потому, что мои дети были в его руках, а я хотела получить их обратно. Попыталась вспомнить, как его зовут, но ненависть заблокировала в моей голове список имен, и вспомнить не удалось.

Наконец он выпустил детей из машины. Отъехал, и я помахала вслед его изящному бамперу — улыбка прилипла к губам, как наклейка, оповещающая о пятидесятипроцентной уценке, к буханке вчерашнего хлеба.

Вот наконец Сэм и Дарси со мной. Мы вошли в дом. Я помогла им соорудить гнездо из всех имевшихся в доме подушек и желтого одеяла. Мы забрались туда. Дарси попискивала.

— Съешь червячка, — предложил Сэм, запихивая ей в рот холодные макаронины.

Я попыталась вылезти и приготовить нормальный ужин, но они меня не отпустили.

— Расскажи про то, как ты была маленькой, — попросил Сэм.

Я рассказала, как папа вырыл мне пещеру в песке на морском берегу, как сделал над ней крышу из бревен, выловленных из воды. Они слушали, Сэм закинул ногу на мою, Дарси держала меня за предплечье. Я рассказала, какой домик построил мне папа из коробки от холодильника. Он прорезал арки и выкрасил коробку в красный цвет. Я прожила целый месяц, август, в этом домике на заднем дворе. Я рассказала про все домики, которые строил мне отец: кукольные домики, игровые домики, про мои квартиры, для которых он потом мастерил и красил книжные полки.

— Он хотел научить меня, как строить дом, — сказала я. — Как вот птицы учат птенцов строить гнезда.

Мы сидели среди подушек и думали про их деда.

— А когда человек умирает, что делают с его одеждой? — спросила Дарси.

— Иногда раздаривают родственникам или друзьям, бывает, отдают в Армию спасения, — пояснила я.

— Мне твоя одежда не нужна, — заявила Дарси. — Может, кто-нибудь другой ее возьмет.

— Не говори так, — оборвал ее Сэм.

Темнело. Я приготовила томатный суп-пюре — тот, который делается быстрее всего. Мы поели и легли спать. Дарси уснула рядом со мной, зажав в кулачке прядь моих волос. Я высвободилась и пошла посмотреть, как там Сэм. Он уже почти спал, но когда я наклонилась над ним, он глубоко вдохнул носом.

— Твой запах, — сказал он, не открывая глаз.

Завтрак

Я встала раньше детей, заварила в чайнике черного чая и пошла к компьютеру. Меня ждало письмо от мамы. Общаться по электронной почте у нас получалось лучше всего. У нас выработались негласные правила, устанавливающие иерархию общения. Лучше по мейлу, чем по телефону. По телефону уж всяко лучше, чем живьем. А если уж встречи не избежать, лучше на людях. Электронная почта была наименьшим злом. Не могу сказать, что я не люблю свою мать, — скорее, я с некоторым недоверием отношусь к ее очень изменчивым представлениям об истине.

Мама очень не любит, когда с кем-то происходит что-то нехорошее, особенно с ней. Надо отдать ей должное, она не очень любит, когда со мной происходит что-то нехорошее, поэтому, если оно происходит, мама его не замечает. Чтобы изгнать из жизни нехорошее, приходится кардинальным образом переиначивать реальность. Когда я была маленькой, она два года подряд уверяла, что «бабуля во Флориде, поэтому не придет к нам на Рождество». На третий год я приперла ее к стенке и выяснила, что бабуля умерла.

После того как меня фактически лишили родительских прав, если кто-то спрашивал у мамы, как у меня дела, она отвечала, что мы с персонажем из прошлого «решили отдохнуть друг от друга».

Я прочитала ее тщательно составленное послание. Мама интересовалась, как мы планируем жизнь Дарси «в ближайшие несколько месяцев». В очередной раз упомянула, что все теснее сближается с врачом, который лечил моего отца перед его кончиной. Мой мозг, возбужденный кофеином, превзошел самого себя, и я сообразила, к чему она клонит. Мама собирается замуж за этого врача и хочет, чтобы Дарси несла во время венчания ее букет.