Убийство в поместье Леттеров - [48]

Лицо мисс Силвер было очень серьезно, когда она, в свою очередь, спросила:

— Знаете ли вы, о чем больше всего печется мистер Леттер?

— Нет, но полагаю, что сейчас услышу это от вас, — со смешком отозвался Лэм.

— Он жаждет доказательства, что миссис Леттер не покончила с собой.

Стул под инспектором с шумом задвигался.

— Как это? — выдавил он.

— Он хочет быть уверен, что это не самоубийство. Его терзает мысль о том, что она могла на это пойти. Если это так, то он считает себя виновником ее смерти. После сцены в комнате Энтони между супругами произошел разрыв В течение двух дней он ни разу с ней не заговорил. Он опасается, я бы даже сказала, страшится того, что жена могла сама принять смертельную дозу морфия.

— Выходит, он хочет, чтобы мы доказали, что ее кто-то убил? — воскликнул Лэм, ударяя кулаком по столу.

— Не думаю, что он знает точно, чего хочет. Его сейчас мучает только одно: страшное сознание, что, возможно, это он довел ее до самоубийства.

Лэм наклонился вперед, уперев руки в колени.

— Так я ему и поверил! — рявкнул он. — Мне нужны не слова, а доказательства! Пока я не берусь утверждать, виновен он или не виновен. Мотив у него самый веский, и возможность сделать так, чтобы чашка с отравленным кофе ему не досталась, у него тоже была. То, что вы сообщили о его переживаниях, может оказаться святой истиной, — тогда он невиновен, и я готов ему посочувствовать от всего сердца. Но может статься, что перед нами как раз тот ловкий преступник, о котором я недавно предупреждал. В этом случае все эти ахи и охи по поводу того, как бы это не оказалось самоубийством, могут быть просто для отвода глаз. Ладно, — заключил Лэм и встал, — сегодня вечером мы друг друга вряд ли переубедим. Мы с Фрэнком остановились в деревенской гостинице. Предвижу, что ночевать там скверно, и я наверняка вздохну с облегчением, когда дело будет завершено. Утешает только то, что Фрэнку там понравится еще меньше, чем мне! — и Лэм весело расхохотался. — Если желаете, он заглянет к вам после ужина и ознакомит с имеющимися у нас показаниями. Только — никому ни слова!

— Это будет весьма любезно с вашей стороны, — просияв, вымолвила мисс Силвер.

Лэм сердечно потряс на прощание ее руку и сказал:

— Разрешите заметить, что у вас перед нами огромное преимущество. Это как по жребию в забеге. Считайте, что вы стартуете с запасом. Ведь наше появление сразу настораживает людей. Тем более когда речь идет об убийстве. А каждому всегда есть что скрывать, — если не о себе, то о ком-нибудь еще. Они обдумывают каждое сказанное слово и никогда не будут добровольно делиться с нами своими сведениями, — если только они не похожи на Глэдис Марш: она так завистлива, что только и ждет, как бы облить грязью всех подряд. Другое дело — вы, друг семьи, так сказать. С вами они все держатся свободно, не то что с полицейскими. Так что ваше преимущество несомненно. Поэтому я готов немножко отступить от правил и поделиться с вами тем, что у нас есть, хотя, по сути дела, это не так уж много. Итак, Фрэнк забежит к вам после ужина, а мы с вами увидимся утром. Доброй ночи.

— Благодарю за оказанное доверие, — кашлянув, произнесла мисс Силвер.

Глава 22

Энтони вышел из дома. Он чувствовал, что если не даст себе хоть краткой передышки, то не справится с искушением, сославшись на неотложные дела, укатить первым же утренним поездом обратно в Лондон. Ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Он считал, что вполне заслужил получасовую передышку. Он размышлял о том, куда делась Джулия. После ужина она вызвалась помочь Элли с мытьем посуды, и с тех пор Энтони ее не видел. После мрачной трапезы, во время которой лишь он и мисс Силвер кое-как поддерживали разговор, а старина Джимми молча сидел, уставившись на нетронутую тарелку с едой, все разбрелись кто куда. С общего молчаливого согласия, Минни отправили в постель. Он не знал, легла ли она, но вид у нее был совсем больной.

Сержант Эбботт пришел повидать мисс Силвер, и они уединились в классной, оставив кабинет в распоряжении Джимми. Впрочем, бедняга сам заключил себя в узилище горя и ему было безразлично, в какой части дома находиться.

«Нужно будет пойти к нему, — подумал Энтони. — Помочь нечем, но надо хотя бы побыть рядом. Как тяжко это все».

Энтони пересек лужайку и направился в розарий. За окружавшей его зеленой изгородью была скамья. Он повернул за угол, увидел на ней Джулию и приостановился. Было еще довольно светло, в вечернем мареве садилось солнце. Перед его глазами расстилался широкий луг, который сначала шел под уклон, а затем, перед самым ручьем, взбирался на взгорок. Над полями навис туман, но нежно-голубое небо было чистым. Джулия сидела, уронив руки на колени. Лицо ее было поднято кверху, но она не смотрела ни на небо, ни вообще куда бы то ни было. Глаза ее были закрыты. Он заметил ее бледность, ее отрешенность. Но ее поза не свидетельствовала о слабости; она полностью владела собой. Она сидела так неподвижно оттого, что старалась на чем-то сосредоточиться.

Энтони все стоял и смотрел на нее, а кругом была разлита тишина. Летели минуты. Наконец он двинулся к ней, неслышно ступая по траве, и почти в тот же момент она повернула голову и увидела его. Во всяком случае, должна была увидеть. Глаза ее открылись, по у нее был странно отсутствующий взгляд. Вот глаза потеплели, и Джулия сказала: