Убийство в особняке Сен-Флорантен - [33]

Не по-осеннему теплое солнце окрашивало золотистым цветом все, на что падали его яркие лучи. Николя шел, разглядывая лица прохожих. Вокруг сновали пешеходы, двигавшиеся с той скоростью, что позволяла лавировать в людском потоке, не сталкиваясь друг с другом. Как завороженный, он наблюдал за мимолетными встречами, взирал, как люди, обменявшись взглядами, спешили дальше. Кто-то не станет искать дальнейших встреч, кто-то, напротив, попытается найти случайного знакомого, а кто-то просто отведет взгляд. Пристрастившись к собирательству душ, он выносил суждение о каждом увиденном им лице, дабы потом поместить его в один из закоулков своей памяти, пришпилив, словно бабочку из коллекции Королевского ботанического сада. Впрочем, такой подход не слишком облегчал погоню за преступниками. Его прошлый опыт подсказывал, что за ангельской внешностью нередко скрывались далеко не ангельские страсти. И в природе, и в обществе внешность была обманчива, а надежда призрачна.

На миг он обернулся, желая полюбоваться бронзовым всадником[15] на Новом мосту, чья ставшая привычной фигура с уверенностью кормчего направляла корабль острова в открытое море. Он прошел по набережной Лувра, затем по набережной Тюильри и уже собирался свернуть в сад, чтобы пройти к террасе фельянов, когда внимание его привлекло неожиданное скопление народа. Что-то оживленно обсуждая, люди окружила лежавший на отмели предмет, по форме напоминавший бревно. Он подошел поближе. Какой-то тип, в ком он узнал полицейского осведомителя, из тех, что курсировали в саду, подслушивая чужие разговоры, изложил ему суть дела. Лодочник, переправлявшийся на своей посудине через реку, заметил колыхавшийся на воде предмет, подцепил его багром, а когда вытащил, увидел, что это труп. Кто-то из грузчиков ногой перевернул неподвижное тело. Увидев лицо утопленника, толпа в ужасе отступила: на месте правого глаза зияла устрашающая дыра. Николя покачал головой. Он успел привыкнуть к таким зрелищам: лодочники в большинстве своем не умели плавать, и если кому-то из них случалось упасть в воду, можно было с большой долей уверенности предсказать, что он утонет. Когда же их собратья по ремеслу, пытаясь помочь утопающему, подцепляли его багром, они часто попадали крюком прямо в глаз, отчего спасаемый расставался с жизнью. Получалось, что, даже если жертве удавалось побороть холод, страх и волны и избежать столкновения с быками мостов, багор спасателя добивал ее, проливая море крови.

Стража занялась утопленником, а Николя пересек сад Тюильри, добрался до площади Людовика Великого[16] и пошел дальше, на улицу Нев-де-Капюсин, где находилось управление полиции. Старый слуга встретил его как хорошего знакомого и без промедления провел в кабинет начальника полиции. В том, что его не заставили ждать, Николя усмотрел благоприятный знак и достойный начальника способ проявить свое благоволение. Прием оказался более любезным, нежели обычно. Тем не менее Николя чувствовал, что Ленуар чем-то встревожен. Напомнив в прошлую встречу комиссару о его обязанностях, он, без сомнения, не ожидал, что тот исполнит их так быстро.

— Следуя вашему пожеланию, сударь, — с поклоном произнес Николя, прижимая к груди треуголку, — я прибыл к вам с подробным отчетом о ходе расследования, ибо понимаю, что даже незначительные детали могут привлечь ваше внимание.

— Будьте уверены, дорогой комиссар, я ценю ваше рвение и расторопность. Полагаю, речь идет о деле, порученном вам министром при моем посредничестве?

Подобно актеру театра Бургундского отеля, начальник нарочито сделал ударение на слове «посредничество». «Он переигрывает» — подумал Николя. Впрочем, он понимал, что Ленуару необходимо найти зацепку, чтобы сгладить неуважение, проявленное по отношению к нему герцогом де Ла Врийером. Комиссар приступил к рассказу, выстроив его поистине виртуозно; в свое время талант рассказчика снискал ему особое расположение Людовика XV. Он говорил без устали, не вдавался в излишние подробности, подчеркивал главное и не забывал о разъяснениях. Строго придерживаясь фактов, он не рискнул выдвигать гипотезы, уже сложившиеся и у него, и у Бурдо. Не переставая ритмично поглаживать левую щеку пером, которое он держал в руке еще до прихода Николя, Ленуар пытался изобразить на лице улыбку. Когда комиссар умолк, он не стал задавать вопросов и долго сидел, перебирая бумаги, толстым слоем устилавшие его рабочий стол. Николя с тоской вспомнил, что во времена Сартина на этом столе никогда не лежало более одного документа, в крайнем случае, королевский альманах за текущий год; чаще всего здесь выстраивалась парадная шеренга париков.

Казалось, генерал-лейтенант полностью погрузился в чтение. Наконец он поднял голову.

— Господин Ле Флок, помимо расследования убийства на улице Сен-Флорантен, мне бы хотелось, чтобы вы, с присущей вам проницательностью, ознакомились с несколькими текущими делами, повергшими меня в изрядное замешательство. Принимая во внимание важность этих дел, я не могу доверить их первому встречному.

— Жду ваших распоряжений, сударь, — скромно ответил Николя.