Сев в машину, старик сказал Кязимову, намеревавшемуся присоединиться к ним:
— Ты погуляй, Хан! Будь готов сегодня после часа дня забрать товар.
Оставив обиженного Кязимова на тротуаре перед зданием управления, старик с директором укатили. Тик сам вел машину.
— Товар нельзя долго держать! — сказал он старику. — Я не могу рисковать, его там на многие миллионы долларов. Часть я уже отправил по своим каналам, теперь твоя очередь. За тобой Турция, Иран и местные группы.
— И «старший брат»!
— Ты меня понял! Сначала дело, потом охота!
— Охота важней!
— Передай своим людям, пусть работают.
— Хорошо! Через час товар у тебя заберут.
Старик оставил себе одну фотографию, а остальные отдал директору.
— Передай Аслану! Пусть выдаст каждому охраннику, и чтобы они запомнили. Как молитву.
Он указал рукой, где остановить машину, и через несколько секунд исчез из виду…
Старик исчез только из поля зрения Соломона Тика.
Люди Арнани повели его с ювелирной точностью. Сам Арнани, с удовольствием послушав разговор в машине Тика, поехал за ювелиром. Теперь у него было достаточно людей, отобранных им лично, каждый из них стоил двоих.
Соломон Тик слежки за собой не замечал. Он был настолько уверен в могуществе своего друга, что позволял себе не думать о таких «пустяках». Его беспокоили убийства, все ближе и ближе подходившие к Асланову, к тому, кто и вызвал своим необдуманным решением никем теперь не контролируемую волну. У них была лишь фотография загримированного убийцы.
И Соломон Тик благодарил Бога, что сегодня утром ему удалось отправить свою семью в Париж. У него тоже была открытая виза, а билет он мог купить в любое время и на любой рейс. Тик уехал бы с семьей, но его держал товар, который привязывал крепче любой цепи. Он должен был уехать чистым, чтобы не дрожать от каждой тени и любого шороха. Но «жареным» пахло очень сильно, и предчувствие говорило, что самое большее, на что он может рассчитывать, это несколько часов. Успеет сдать старику товар — все, он свободен, и никто не удержит его в этой стране. То, что он здесь оставит, не составляет и сотой доли того, что удалось положить в западные банки.
Джафарову предстояло расследовать, что поминутно делал весь день Кулиев до своей трагической гибели.
Оставшиеся в живых охранники находились почти в прострации. Но это были живые свидетели. Джафарову, правда, показалось, что все они накурились наркотика, — судя по сладковатому запаху гашиша и блестящему отливу губ. Однако Джафаров не стал вести дознание по этому поводу.
Один из охранников был с Кулиевым целый день вплоть до его поездки на могилу святого. Он подробно описал последние часы своего хозяина.
Главное, он запомнил визит к муфтию.
Джафаров взял его с собой и тоже решил навестить известного богослова, довольно реакционного, на которого КГБ давно уже точило зубы.
Муфтий принял Джафарова неожиданно радушно, в глазах его не было ни боязни, ни неприязни.
— Гость в доме — радость хозяину! Заходите, майор!
Джафаров испытующе посмотрел на богослова.
— Вы, оказывается, меня знаете? Интересно, откуда? Я в мечеть не хожу и в богословских диспутах участия не принимаю…
— Мои руки обручали тебя с аллахом.
— Разве тогда у меня был уже чин майора?
— Я всегда слежу за теми, кого обручил с аллахом. Входите!
— Спасибо! — Джафаров вошел в дом муфтия.
— Можно накрыть стол? — спросил хозяин.
— Я пришел не затем, чтобы разделить с вами трапезу. Мне нужно, чтобы вы рассказали о Кулиеве.
— Все, что я слышу от другого человека, умирает в моей груди, но остается в памяти.
— Кулиев погиб в автокатастрофе.
Растерянность муфтия не могла быть показной. Он был просто в шоке. В его глазах появились слезы. Муфтий жестом пригласил Джафарова присесть и сам опустился на диван.
— Где это произошло?
— Сороковой километр шоссе. Неподалеку от могилы святого.
— Он ехал от могилы?
— К могиле!
— Не успел!
— Что он должен был успеть?
— Получить заряд небесной энергии, который охранял бы его от земных бед.
— Кулиев был небесным жителем? — засмеялся Джафаров, представив себе этого жестокого сморчка.
— Он был избран!
— Куда?
— Не куда, а для чего! Но вам этого не понять. Вы, коммунисты, отвергли Бога и служите черным силам.
— Кулиев был одним из главных руководителей республики и коммунистом!
— Он прозрел и был готов служить аллаху. Теперь мне понятно происхождение этой непонятной иглы.
— Какой иглы?
Муфтий подошел к письменному столу, заваленному книгами и рукописями, и достал из ящика радиомикрофон.
— Жена обнаружила в скатерти, которая покрывала дастархан. Я принимал вчера Кулиева. Мы о многом говорили.
— О чем, например?
— Кулиев мне сказал, что после совещания собирается навестить могилу святого и поклониться ей. Он испытывал недостаток энергии и надеялся, что аллах ему поможет.
— Я верю фактам, а не в единую космическую энергию! — заявил Джафаров. — Эта игла — обыкновенный радиомикрофон. Если она торчала в скатерти рядом с вами, значит, где-то неподалеку в машине сидел человек и слушал ваш разговор.
— Автокатастрофа была подстроена?
— Многое говорит за то, что это — убийство. Мне надо найти того, кто воткнул эту иглу в скатерть.
