Директор ювелирторга Соломон Тик задержался на работе дольше обычного. Позвонил домой, предупредил, что сегодня пойдет к Асланову, чтоб не ждали и не беспокоились.
Задержался, потому что знал время окончания совещания, на котором Асланов делал доклад. Он мог получиться очень хорошим, писал специалист, но почти провалился.
А всему виной была реплика Гейдарова. Тот ни к селу ни к городу сказал: «По данным космической съемки, сделанной по моей просьбе нашим „старшим братом“, некоторые районы сеют значительно большие площади, чем указывают в отчетах. Чем же это они, дорогие товарищи, засевают народную землю, что им так стыдно в этом признаться?»
После этого доклад Асланова почти не слушали. Все знали, что большинство площадей, не указанных в отчетах, располагалось на землях округа Асланова.
Правда, все знали также, что своими огромными доходами Асланов делится с Гейдаровым. И если прозвучала такая фраза, значит, утаил часть доходов или стал засевать площади, не учтенные в земельном кадастре, чем-то не согласованным с руководством.
Асланов вернулся в свой особняк, который завистники называли дворцом, в очень плохом настроении, все шло не так, как было задумано. Кто-то настраивал Гейдарова против него, но кто?
Телефонный звонок, как ни странно, вернул ему душевное равновесие.
Звонил его старый и преданный друг Соломон Тик.
— Соломон, как ты кстати! Приезжай. Я тебя жду!..
Пока директор ювелирторга был в дороге, Асланов распорядился приготовить праздничный ужин, хотя оснований праздновать не было никаких. А слова Гейдарова тревожили.
«Хитрец, делиться доходами заставляет, а спросить себя, откуда берутся деньги, он не считает нужным. У меня печатного станка нет, рисовать деньги тоже не умею. Значит, надо шевелить мозгами. Я плачу ему дани больше всех, у меня везде свои люди, знаю, кто и сколько платит. А он, видите ли, проверку затеял, перед „старшим братом“ выставляет меня в нехорошем свете. Еще требует отчета: какие земли и чем я засеваю, какой с них урожай. Не все ли равно? Я плачу. Хочешь больше, скажи! Я что, против? Только честно скажи!»
Когда приехал Соломон, у Аслана опять было плохое настроение. Директор сразу понял, что друг в беде.
— Опять тебя Гейдаров расстроил? Ему надо предложить вдвое больше. Сам пойми: инфляция, да и «старшему брату» надо отстегивать.
— Предложишь вдвое больше, он скажет: «Ты меня обманывал все это время».
— Объясни ситуацию!
— А как он к этому отнесется?
— Ты подойди с позиции мирового революционного движения…
— Это как? — не понял Асланов. — Ты очень умный, Соломон, я не всегда тебя понимаю. Ты не можешь доступными словами разъяснить?
— Ты ему произнеси речь: «Уважаемый Гейдаров! Климат моего региона не способствует урожайности ни хлопка, ни картошки. Зато конопля и мак растут идеально, а дохода они приносят в тысячу раз больше…»
— И он меня тут же шлепнет!
— Объясни, что теперь вы вместе с ним будете подрывать империализм. Гашиш и героин будут отправляться в капиталистические страны, а оттуда будут приходить нужные стране товары, купленные на доллары, вырученные за продажу наркотиков. Эти товары мы здесь выгодно продадим. Двойной барыш!
— Думаешь, не устоит?
— Уверен в этом! Ты часто меня не слушаешь. Очевидно, до Гейдарова дошли слухи о наших делах. А считать он умеет! Молчишь?.. Жалко расставаться с половиной доходов?
— Жалко!
— Жадность фраера сгубила! Знаешь такую поговорку?
— Знаю и поэтому буду делиться.
— Я тебе плохого не посоветую, Аслан!
— Знаю, мой мудрый Соломон! Но ты с этого дела тоже неплохо имеешь.
— Мои связи этого стоят!
— Я слышал, ты семью отправляешь в Америку?
— На лечение, Аслан, только на лечение!
— Запахло жареным? Скажи честно.
— Запахло!
— Значит, они там долго будут лечиться! Бросаешь меня?
— Я остаюсь с тобой! А семьей рисковать не стоит.
— В чем риск, если Гейдаров согласится?
Соломон Тик задумался.
Принесли накрытый дастархан. Стали пить, есть. Асланов не прерывал размышлений гостя.
Директор ювелирторга, закончив трапезу, вытер руки и пристально посмотрел на Асланова.
— Будем говорить без обиняков?
— Говори все!
— Ты помнишь, что я был против вовлечения Каримова в нашу операцию?
— Помню!
— Это твоя самая серьезная ошибка: мы могли обойтись своими силами, старик все бы организовал в лучшем виде. Каримов не тот человек, он — дурак!..