Убийство в Эшли-Грин - [27]

Сержант кивнул:

– Непременно, сэр. Только он не мог этого сделать. Я так думаю. Послушай, Глэдис – Мод – Гвендолин, как там тебя, – скажи мне вот что: ты угощаешь нас этим чаем?

– Еще чего! У тебя не хватит смелости уйти, не расплатившись! – хихикнув, ответила официантка.

– Я только спрашиваю, потому что ты как будто боишься принести счет, – сказал сержант.

– Сам ты боишься! – парировала развеселившаяся официантка.

Глава девятая

Мергатройд, открыв дверь суперинтенданту Ханнасайду, недвижимо встала на пороге и вызывающе поинтересовалась, что ему нужно. Он спросил, дома ли мисс Верекер, и услышал в ответ:

– Может быть. Назовитесь, пожалуйста, и скажите, какое у вас дело.

В его глазах замерцали искры.

– Моя фамилия Ханнасайд, и дело у меня к мисс Верекер.

– Я прекрасно знаю, откуда вы, – сказала Мергатройд. – Сегодня у нас уже был один из ваших, и с меня хватит. Если полиция оставит нас в покое, будет лучше для всех.

Она посторонилась, пропуская Ханнасайда, и повела его по крохотному коридору в студию.

– Мисс Тони, это опять полицейский, – объявила она. – Думаю, вам лучше поговорить с ним.

Антония сидела возле окна, у ее ног лежали две собаки. Билли узнал суперинтенданта и оживленно завилял хвостом: однако его дочь, Джуно, поднялась с рычанием.

– Кто говорит, что у собак нет разума? – угрюмо произнесла Мергатройд.

– Тихо, Джуно! – скомандовала Антония. – О, это суперинтендант! Значит, я снова подвергнусь допросу. Хотите чаю?

– Спасибо, мисс Верекер, я уже пил чай, – ответил Ханнасайд, глядя на большой холст на мольберте.

Антония любезно сказала:

– Это «Утренний ветерок», новая картина моего брата. Она еще не закончена.

Ханнасайд подошел поближе к холсту.

– Ваш брат сказал мне сегодня, что его руки стоят больше, чем все богатства вашего единокровного, – заметил он.

– Да, Кеннет о себе высокого мнения, – согласилась Антония. – Если собираетесь часто видеться с ним, придется привыкнуть к его бахвальству.

– Знаете, я думаю, что, возможно, он прав. Я, конечно, не разбираюсь в искусстве, но…

– Оставьте! – взмолилась Антония. – Так говорят из лучших побуждений все идиоты. Мергатройд, чего ты там стоишь?

– А разве вам не нравится, что я осталась? – угрюмо спросила служанка.

– Нет, не нравится. Ты уже подвела Кеннета своим враньем, будто в полночь он лежал в постели.

– Я буду стоять на своем, – ответила Мергатройд.

– Какой в этом смысл, если тебе никто не верит? – рассудительно сказала Антония. – Хотя бы не стой там, это меня отвлекает.

– Ладно, если понадоблюсь, вы знаете, где я, – ответила Мергатройд и ушла.

– Садитесь, – пригласила Антония. – Что вы хотите узнать?

– Что было в том письме, – незамедлительно ответил суперинтендант.

– В каком? А, в полученном от Арнольда! Ничего особенного.

– Если ничего особенного, почему вы его уничтожили?

– Это было такое письмо.

– Какое?

– Какие уничтожают… Послушайте, мы начинаем говорить, словно вздорные комедианты! – заметила Антония.

– Очень похоже, – невозмутимо согласился суперинтендант. – Вы уничтожили его, потому что там содержалось серьезное обвинение против Рудольфа Мезурье?

Антония насторожилась.

– Нет.

– Вы твердо в этом уверены, мисс Верекер?

Антония подперла руками подбородок и нахмурилась:

– Жаль, не могу вспомнить, что я говорила в том мерзком полицейском участке. И готова раскаяться, что сожгла это письмо. Вы, похоже, думаете, что оно было очень важное, а на самом деле ничего подобного. Там была только ненависть к Рудольфу.

– Никаких конкретных обвинений?

– Никаких. Арнольд просто выискивал в словаре синонимы слова «негодяй» и вставлял их в письмо.

– Мисс Верекер, вы говорите, что там не было конкретных обвинений, но разве деловой человек вроде вашего единокровного брата стал бы угрожать возбуждением судебного дела против другого человека без определенных причин?

– Все дело в том, всерьез он собирался так поступить или просто пугал? – выпалила, утратив бдительность, Антония. – И я поехала, чтобы это выяснить. – Она умолкла и гневно вспыхнула. – Черт вас возьми, вы нечестно играете!

– Я не играю, мисс Верекер.

Она быстро подняла голову, уловив в его голосе суровую нотку. Но не успела заговорить, потому что Ханнасайд продолжал:

– Арнольд Верекер написал вам, пытаясь воспрепятствовать вашей помолвке с Мезурье. По вашим словам, без всякой на то причины. Но вы признали, что он грозился привлечь Мезурье к суду за какое-то преступление, и признали также, что это письмо вас сильно разгневало.

– Еще бы! – раздраженно воскликнула она. – Оно разгневало бы кого угодно!

– Может, оно еще и встревожило вас?

– Нет, с чего бы? Я не боялась Арнольда.

– Это понятно, но разве вы не тревожились за Мезурье?

– Нет, потому что не восприняла письмо всерьез.

– Вы восприняли его настолько всерьез, что в тот же день поехали в Эшли-Грин.

– Я только хотела узнать, что Арнольд имеет против Рудольфа, и заставить его прекратить распространять о Рудольфе грязные слухи.

– Как вы собирались это сделать, мисс Верекер?

Она задумалась.

– Не знаю. То есть плана не составила.

– Итак, вы до такой степени разозлились на него, что сразу же сели в машину и поехали в Эшли-Грин, не имея ни малейшего представления, что будете делать по приезде туда?