Убийство в доме тетушки Леонии - [41]

— Мы сейчас уйдем, — спокойно прервал его Жан-Пьер Фушру. — Будьте любезны, дайте нам знать, когда господин де Шарей будет в состоянии подписать свои показания, чтобы мы могли прислать служащего судебной полиции для составления протокола. Не утруждайте себя, мы найдем выход… Инспектор…

Лейла Джемани уже закрыла свой блокнот, поднялась и последовала за комиссаром, вежливо кивнув на прощание господину де Муазандьеру. Комиссар шел широким неровным шагом, выражение его лица было замкнутым и непроницаемым. На обратном пути он не проронил ни слова. Когда Лейла, заметив машину, проскочившую знак «стоп» на перекрестке, воскликнула: «Это же профессор Вердайан!» — комиссар лишь пожал плечами. Только когда вдали показалась деревня, он отдал короткий приказ:

— В жандармерию.

Глава 18

Ферму Тесандье и в самом деле оказалось непросто найти, несмотря на карту и объяснения словоохотливой хозяйки кафе «У вокзала». Два раза переехав через автостраду, профессор Вердайан свернул наконец на местную дорогу, но слишком быстро для того, чтобы Жизель смогла разобрать ее номер на километровом столбе. Потом он съехал на какую-то тропинку, показавшуюся ему правильной и приведшую их на берег грязного пруда, где меланхоличные вороны, черными гроздьями усыпавшие голые ветви тополей, громко протестовали против подобного вторжения.

Разбрызгивая грязь, профессор Вердайан из последних сил развернул машину и поехал в обратную сторону, в северном направлении, свернул на другую тропинку, поразительно похожую на предыдущую, заведшую их в другой тупик — к заброшенному сараю, на болтающейся двери которого было горделиво выведено: «Частная собственность. Не входить».

— Черт возьми, где мы находимся? — взорвался профессор. — Карта совершенно бесполезна, если по ней нельзя отличить одну дорогу от другой.

Нельзя сказать, чтобы Жизель безупречно ориентировалась на местности, но она немного знала эти края и рассудила, что лучше всего будет вернуться к развилке национальной дороги, чтобы уже оттуда искать второй перекресток, обозначенный на рисунке, служившем им планом.

Покружив — вещь парадоксальная в этом районе, где все порезано на прямоугольники и квадраты, — еще с полчаса, они наконец выехали на пересечение трех проселочных дорог, где старый деревянный щит указывал направление на Ламус.

— Мы вот здесь, — осторожно предположила Жизель, тыча пальцем в синий крестик на разложенной у нее на коленях карте.

— Я и сам вижу, — неискренне ответил профессор.

И, в последний раз нажав на газ, так что чахлая рощица затрепетала, он двинулся в направлении редких обиталищ, ярко-красные крыши которых напомнили Жизель игрушечные домики, которые продают и покупают в игре в «Монополию».

Сама ферма состояла из двух глинобитных строений и огромного амбара. Когда профессор и Жизель выходили из машины, посаженная на цепь фламандская овчарка грозно залаяла. В ту же минуту дверь одного из строений отворилась, на пороге появилась девочка в синем фартучке, с торчащими в разные стороны косичками, и властно прикрикнула на собаку:

— Шани, замолчи! Альбера разбудишь.

С одного взгляда она оценила изящные туфли молодой женщины и полосатый костюм ее спутника и с комичной серьезностью ребенка, облеченного доверием взрослых, констатировала:

— Вы из города.

— Из Парижа, — уточнил профессор Вердайан без намека на улыбку. — Это ферма Тесандье?

— Да, — подтвердила она. — Вы из страховой компании?

— О нет. — Профессор Вердайан был слегка сбит с толку апломбом этой молодой особы. — То есть… Мы хотели бы поговорить с Альбером.

— Брата нет дома, — твердо произнесло дитя, отводя глаза и теребя уголок фартука.

— Но ты только что сказала собаке…

Поняв всю абсурдность этих слов, профессор Вердайан осекся.

Жизель решила вмешаться, спросив как можно мягче:

— Как тебя зовут?

— Элоди, — ответила малышка.

— Какое красивое имя, Элоди. Как музыка. Твоих родителей, наверное, нет дома?

Элоди поколебалась немного, покачала головой и наконец произнесла:

— Они в Курвиле.

И, как заученный урок, быстро добавила:

— Они скоро вернутся.

— А почему ты не в школе? — ласково удивилась Жизель.

— Это все потому, что у меня была свинка, — объяснила девчушка, заставив профессора Вердайана сделать шаг назад. — А вчера ночью у меня был приступ астмы из-за…

Раздраженный всеми этими прелиминариями и не имея ни малейшего желания выслушивать весь перечень детских болезней в семье Тесандье, профессор решил форсировать события и строго прервал ее:

— Нам очень важно поговорить с Альбером. Мы можем войти?

Личико Элоди тут же замкнулось, и она готова была укрыться за дверью, если бы Жизель не сохранила присутствия духа и не помахала у нее перед носом самым древним искушением:

— Хочешь конфетку?

Она вытащила из сумки коробочку кисловатых пастилок и сняла золотистую крышку. Сообщив: «Мне больше нравится Карам бар», — Элоди двумя перепачканными в чернилах пальчиками осторожно взяла зеленый шарик, надеясь, что он окажется мятным, — сначала поколебавшись между двумя красными, про которые она никак не могла решить, какие они — вишневые или малиновые.

— Можешь взять всю коробку, — сказала Жизель, тронутая самообладанием, которое проявила девчушка в этом поистине корнелевском для ребенка выборе.