Убийство в Брайтуэлле - [79]

Ларису вдруг будто подкосило, словно страсти ее оставили, и она вновь стала той миссис Хэмильтон, которую я знала, – бледной, запуганной женой грубияна, который женился на красавице и которому скоро все это надоело, и осталась одна жестокость.

– И тогда вы его ударили, – продолжила я за нее.

– Да. Я бросилась на него и ударила портсигаром, со всей силы. Прежде чем я успела понять, что случилось, он уже упал за ограду.

Ее лицо было пепельно-серым, а голос чуть дрожал. Она смотрела мимо меня, в пустоту, несомненно мысленным взором видя ту сцену.

– Вы как-то сказали мне, что глупо так убивать, – рискнула я, вспомнив наш разговор вскоре после убийства.

– Действительно глупо, правда? Портсигаром. Ерунда какая-то, – пробормотала Лариса. – Он был весь в крови. Портсигар, я имею в виду. Я его долго потом отмывала.

– Значит, это был все-таки несчастный случай, – сказала я. – Вряд ли вам предъявят обвинение.

– Может, и так, – спокойно отозвалась Лариса. – Но потом-то я убила Нельсона.

Я догадывалась об этом, но страшно было услышать ее невозмутимое признание. От шквала всех откровений у меня кружилась голова. Мне казалось, я близка к настоящему обмороку, однако не имелось оснований сомневаться в том, что сделает со мной миссис Хэмильтон, если я потеряю сознание.

– Было даже грустно, что Руперта больше нет, однако, услышав от него правду, я не очень горевала. Я надеялась, дознание установит несчастный случай. Тогда можно было бы продолжить жить по-прежнему. Я, конечно, не отказалась от мысли убить Нельсона, но сделала бы это позже. Однако он начал кое-что подозревать.

– Он нашел зажигалку.

– Да, он нашел зажигалку. Она была у Руперта, когда он… упал. Я спустилась забрать ее, но не обнаружила. А заставить себя поискать на берегу не могла. Не могла подойти так близко к морю. Потом я сообразила повесить на нижнюю террасу табличку «Закрыто для проведения ремонтных работ». Просто чтобы выиграть время.

– Вам оставалось лишь надеяться, что зажигалку никто не найдет.

– Да, но Нельсон откопал ее где-то на берегу. Не знаю, почему полиция проглядела, может, берег они осматривали невнимательно. В тот вечер, когда мы играли в бридж, Нельсон заметил, что мой портсигар того же стиля, что и зажигалка Руперта, которую тот поднес ему за ужином. Он вечно обращал внимание на такую чепуху. Я думаю, Нельсон упомянул эту зажигалку по какому-то внезапному наитию, но ему повезло, он оказался прав. Он, конечно, не мог знать, что я убила Руперта, знал только, что я подарила ему зажигалку, но принялся дразнить меня, обещал пойти в полицию. Ему нравилось меня пугать. Хотя… По-моему, он мне не верил. Всегда задвигал дверь между нашими комнатами на засов. А в тот день я с удивлением обнаружила, что номер не заперт. Я ведь уже собиралась каким-то образом взламывать дверь из коридора.

Это я в тот день отодвинула засов и сейчас горько об этом пожалела, хотя и не сомневалась, что Лариса без труда проникла бы в номер мужа и иным способом, раз уж решилась. Надо признать, упорства ей было не занимать.

– Снотворное я взяла у Анны Роджерс в тот вечер, когда мы в ее номере смотрели журналы, и за обедом подсыпала Нельсону порошок в стакан. У него была привычка после обеда принимать ванну, и я рассчитала, что убью его именно в ванной. Он всегда носил с собой этот пистолет, уж не знаю зачем, и до завтрака я его стащила, на случай, если возникнут непредвиденные обстоятельства. Но пистолет не понадобился. Нужно было только попасть в номер. Нельсон находился под воздействием лекарства и не мог оказать серьезного сопротивления.

– Вы утопили его, – сказала я. – Несмотря на то, что случилось с вашим братом.

Лариса посмотрела на меня, и я не увидела в ее глазах ни малейших угрызений совести.

– Нельсон, конечно, прекрасно знал, почему я не хочу ехать в «Брайтуэлл», знал, как погиб Джеффри, но заявил, что у меня было много времени оправиться от той детской трагедии. – Какая-то стылая улыбка появилась на ее лице. – Странно, правда? Я всегда так боялась воды, а тут она мне вдруг помогла. – Миссис Хэмильтон говорила, сохраняя полное, чудовищное самообладание. Мне с трудом верилось, что вся эта история произошла на самом деле. – Когда все было кончено, я вернулась к себе и приняла снотворное. Я, конечно, рисковала, поскольку не была уверена в дозе, но обошлось.

Вот тебе и правда, подумала я. Когда она открылась мне, все приобрело смысл, хоть и несколько безумный. Мы подошли к решающей точке.

– И что вы думаете делать со мной? – спросила я. – Не можете же вы жить, таская за собой два трупа. Рано или поздно на вас выйдут.

– Может быть. Но вы определенно знаете слишком много. Боюсь, я никак не могу вам позволить все это рассказать.

– И поэтому вы подбросили в мой пузырек с аспирином снотворное? – Это был последний фрагмент загадки.

К моему удивлению, Лариса, нахмурившись, покачала головой:

– Я не подбрасывала вам никакое снотворное.

Настала моя очередь хмуриться. Неужели она говорит правду? Но совершенно непонятно, для чего ей врать, особенно теперь, когда она все рассказала.

– Зачем мне было вас опаивать? Вы мне симпатичны, миссис Эймс. Вы славная женщина, и, поверьте, я надеялась, что до этого не дойдет. Я ведь пыталась убедить вас отступиться, даже бросила подозрение на Эммелину в надежде, что тогда вы оставите свою неутомимую деятельность, но, похоже, не сработало.