Убийство судьи Робинсона - [12]

Лаудербек, к которому я зашел с утра, тоже выглядел не блестяще. Он был так расстроен, что лишь грустно посмотрел на меня, словно говоря: «И ты, Брут!»

— Я пропал, — едва слышно пробормотал мой приятель.

— Да бросьте вы, я же вам обещал!

— Ну, и что с того?

— А то, что Джерри Спенс всегда держит слово. Я как раз иду к мэру!

— К Тому Крейну?

— К кому же еще? Помнится, несколько лет назад я оказал ему немалую услугу. Ну, а если по делу — что новенького?

— Да ничего. Мэджи — все еще в бегах. Наверное, прячется.

— А Джонас Хэтфилд?

— Утром пришлось его выпустить, да к тому же вернуть чек. Этот мошенник еще здорово попортит кровь Робинсонам, если они от него не откупятся.

— Насколько я знаю Большого Босса, фиг он раскошелится!

— Он так и сказал сегодня утром евангелисту, когда того отпускали. Но Хэтфилд все еще хорохорится. Он намекнул Эндрю Робинсону, что кое-что про него знает…

Я отвернулся, чтобы скрыть удивление.

— По-моему, это блеф.

— Конечно, но с Большим Боссом этот номер не пройдет. Хэтфилд и шагу ступить не успеет…

— Разве что ребята Джека Керфью «прокатят» его на машине. А как моя статья, наделала шуму?

— Увы! Утром прибежал полковник Райс, в диком бешенстве. Он звонил Уилксу, а тот заявил ему, что проболтаться мог только один из моих детективов. Пришлось все выложить.

Полковник, в сущности, неплохой человек и ровесник моего отца, владел «Трибьюн». Он часто бывал у нас, и я помню, как вечерами после ужина соперничающие старики часами спорили до хрипоты. Но, в конце концов, Райс перекочевал в стан врага.

— Счастливо, Лаудербек, и не тревожьтесь понапрасну!

Кабинет первого человека в городе находился в соседнем здании. Том Крейн сколотил приличное состояние — его молочные фермы в окрестностях Мидленда приносили хороший доход. В пятьдесят лет он вдруг ударился в политику. Будучи ярым сторонником Сухого закона, Крейн сразу снискал поддержку бутлегеров, поскольку банда Джека Керфью изрядно наживалась, взвинчивая цены на контрабандную выпивку. Кроме того, Робинсонам был необходим именно такой человек — популярный, нестроптивый и… щедрый. Немного лести — и Крейн с легкостью отстегивал несколько тысяч долларов на нужды города. Наш мэр так привык к пастбищам и стойлам, что переносил «дойку» совершенно безболезненно. Я не беспокоился за Лаудербека, потому что несколько лет назад очень помог Тому Крейну. Наивный старикан имел неосторожность угодить в сети бессовестной авантюристки. Когда он отказался выложить за собственные письма кругленькую сумму, девица приволокла их в редакцию «Гэзет», надеясь на скандал. Однако я не стал публиковать их, а, напротив, предупредил Тома.

— Тут можно было бы состряпать статейку и здорово навредить вам, — сказал я, — но мне бы не хотелось портить вам кровь. В конце концов, я тоже вырос на вашем молоке.

Крейн не был опытным политиком, но все же сообразил, что рано или поздно долг придется вернуть.

Мэр принял меня очень сердечно и сразу заверил, что, в случае чего, откажется подписать приказ об увольнении Лаудербека. Впрочем, пока еще никто не заводил об этом речи.

— Если бы губернатор требовал наказания, меня бы уже поставили в известность. Я, кстати, читал вашу статью и не понимаю, чем она могла досадить Уилксу или кому другому.

«Странно», — подумал я и, вернувшись к Лаудербеку, попросил позвонить Уилксу — якобы с извинениями. Повесив трубку, капитан ошарашенно уставился на меня.

— Док кроток, как овечка. Похоже, ваша статья ему понравилась. Губернатор даже не пикнул. Что вы на это скажете?

— Они явно опасались, как бы я не тиснул то, что действительно думаю об этом побеге. Кстати, еще не все потеряно. А пока все довольны, кроме бедняги-полковника. Вы не узнавали о Кеннеди?

— Он умер.

Я вышел из мэрии и неторопливо направился в редакцию, пытаясь припомнить, как звали женщину, о которой накануне говорил Хэтфилд. В голове вертелось только имя: Хэрриет. Можно бы спросить у Лаудербека, но не хотелось его настораживать. Выйдя на небольшую площадь, я вдруг увидел на другой стороне спускавшегося с крыльца евангелиста, я перешел через дорогу и быстро догнал его.

— Добрый день.

Он смерил меня неприязненным взглядом. Я в ответ любезно улыбнулся.

— Вчера вечером нас забыли представить друг другу. Вы, наверное, решили, что я — из полиции. Но это не так. Меня зовут Джерри Спенс, я — владелец «Гэзет».

— Ну, и что?

— Вам известно направление моей газеты, мистер Хэтфилд? Тогда вы не можете не знать, что я — заклятый враг Робинсонов.

— Какое мне до этого дело?

— Может, и никакого, но меня лично возмутило, как с вами обошлись. Это возмутительно!

Хэтфилд заметно смягчился, и бледная улыбка тронула его губы.

— Я их не боюсь.

— Вы и впрямь держались очень мужественно.

— Меня так просто не запугать!

— Да и чего вам бояться? Ведь это они у вас в руках.

Мы свернули за угол и пошли в сторону Сидер-стрит. Хэтфилд смотрел под ноги. Краем глаза я заметил, как по его лицу пробежала судорога.

— Пока нет, но это — не за горами.

Когда он остановился у входа в отель «Мэдисон», я крепко пожал на прощание холодные, влажные пальцы.

— До встречи, мистер Хэтфилд. Надеюсь, вы не отступите. Эндрю Робинсон уже давно слишком обнаглел. Пора кому-нибудь набраться мужества и поставить его на место. А если вам понадобится моя помощь — милости прошу в «Гэзет».