Убийство с гарантией - [16]

Он после того, как они воду собрали, сказал: жаль Вику, не повезло ей сегодня. У Ульяны аж лицо вытянулось. Ответила: «Мне бы ее проблемы. Просто она бизнес вести не умеет». Он стал Ульяну урезонивать: «Не скажи, ты ж в ее шкуре не была. Бизнесом не командовала. Что ж ты, деловая такая, свое кафе не открыла, раз знаешь, как бизнес вести правильно? Что ж на дядю работаешь?»

А Ульяна как гавкнет: «Откуда вы знаете, чем я командовала? Я, чтоб вы понимали, тоже свое дело открывала — только все псу под хвост. Не дадут у нас одинокой женщине нормально трудиться. Не дадут. У нас же женщина сама по себе, без мужика, ничего не значит. Меня ведь никто не крышует, как некоторых. Нет мужа богатого и брата, которые из любого говна вытащат».

Ишь, как разошлась. Василь тему сменил, хотя язык чесался сказать Ульяне, что зря она так. Что никакой муж и брат, будь они хоть сто раз богатые, тебя не спасут, если ты бездарность. Мужики Виктории помогают, конечно. Но она и сама крутится будь здоров. А хаять — это проще всего. Но не стал он Ульяне все это говорить, чтобы она еще сильнее не распалилась. Пошел курить, потому что ввела его Ульяна в раздражение.

Почувствовав, что на нее смотрят, Виктория обернулась. Увидела его, губы в улыбку вежливо так сложила. И снова принялась брату что-то рассказывать. Он аккуратно потушил сигарету о край урны. Виктория Львовна и Кирилл уселись в дорогие свои машины, в каких Василю внутри бывать не доводилось, и уехали каждый в свою сторону. Погода, да, мерзкая стоит. Зато осень — самое хлебное время. Люди к зиме готовятся, несут сапоги, ботинки, ботильоны, чтобы им поменяли набойки и вшили новые молнии.

Вика

— Вика.

— Что?

— Посмотри на меня. Что опять не так?

— С чего ты взял?

— Я же вижу.

— Что ты видишь?

— Черные точки, например.

— Какие точки? — На секунду ей показалось, что Кирилл бредит.

— Когда кое-кто плачет, у него размазывается тушь. Он ее под глазами вытирает. А в уголках все равно остаются черные точки-комочки. Или как у вас, у женщин, это называется. Если не хочешь, чтобы догадались, что ты плакала, вынимай их тоже.

— Я обязательно так и буду делать.

Он протянул платок:

— Нет, ну в самом деле, что ты куксишься? Из-за трубы, что ли?

— Из-за трубы.

— Боишься, что Иван узнает? Брось.

— Да. Я боюсь. Что Иван все узнает.

Он понял, щелчком отбросил сигарету. Описав оранжевую дугу, она упала на асфальт, взорвавшись маленьким снопиком искр. Нахмурился — две брови встали в одну линию. Но сделал вид, что не смекнул, о чем речь:

— Тебе не по фигу вообще? Подумаешь, труба.

— Если б только труба. Прибыли ноль. — Она тоже свернула с темы. — В этом месяце, допустим, не минус, но все равно — ноль. Я и вложения не отбила.

— И что? Ты серьезно думаешь, что он тебе кафе сделал, чтобы ты прибыль приносила? Да это так, чтобы ты развлекалась, пока дети не пойдут.

— Развлекалась? Спасибо. Мне и так не скучно.

— Я не понимаю. Скучно ей было — на кафе. Реализуй себя, сколько влезет. А теперь что не так? Слишком весело? Ты извини, я не всегда угадываю, чего тебе надо.

— Это ты извини. Спасибо, что помог. Я просто не в себе иногда бываю от всего этого.

— Все хорошо. Детей вам надо. Вы планируете, кстати?

— Ну и вопрос. Такие вещи не планируют.

— Все можно планировать. Все. А некоторые вещи так даже и нужно. Или мне и здесь надо за всем проследить?

— Спасибо, справлюсь, только…

— Только что?

— Я не очень хочу детей. Пока.

— Вика, ты издеваешься? Только заплачь снова. Знаешь, что я этого не выношу, и специально мне нервы треплешь.

— Ладно, ладно. Мне и правда плохо.

— Нет, вы слышали? А у кого тогда, мать твою, все хорошо? А? Скажи мне.

— Ладно, не будем больше об этом.

— Вика, я тоже подустал малость. Почему у меня все время ощущение, что я битый, который небитого везет?

— Я же закрыла тему.

— А я вот обратно открою. Я что, мало думаю о тебе, мало помогаю? Я ради тебя не делаю все на свете, что твоей душе угодно?

— Не заводись.

— Может, тебе в однушку опять хочется на Просвет? Так ты скажи.

Она вдруг улыбнулась и смахнула с его щеки крошку от сдобы.

— А что? Неплохое было время.

— Отличное. До сих пор расхлебываем.

— Не только я в этом виновата.

— Никто не виноват. Никто. Произошел несчастный случай, можно сказать. Форс-мажор. Просто плохо сложились обстоятельства.

— Они не складывались. Мы их так сложили.

— Ты опять все размазала, достань уже зеркало и вытри нормально.

— Кирилл?

— Да.

— Ты не думай, что я не ценю того, что ты делаешь. Я просто…

— Да знаю я, знаю. Нервы, гормоны. Только нервничать из-за того, что уже нельзя изменить или исправить, — не надо.

— Да, да. Я помню. Смотреть вперед и все такое.

— У вас с Иваном правда все хорошо?

— Да.

— Честно?

— Абсолютно.

— Только с детьми не тяни. А с остальным я обязательно разберусь.

Квартиру своей матери Кирилл потерял — продал ее и вложил деньги в какой-то автомобильный бизнес, который быстро прогорел. После этого они съехались как нечто само собой разумеющееся. К тому моменту она уже прекрасно понимала — даже если мужчина где-то прокололся, не вздумай его пилить. Указав на ошибки, ты его только унизишь и рискуешь испортить отношения. В Кирилле она была уверена, как ни в ком другом, он со всеми проблемами разберется. Всегда разбирался. Он значительно ее умнее, и ее советы ему ни к чему.