Убийство с аншлагом - [2]

– Мне нужна свободная комната, где я буду проводить опрос свидетелей. Таковая имеется? – Голос капитана был сухой и властный.

– Да-да, конечно. Прошу. – Григорович показал на дверь.

– Да, и еще. – Капитан на секунду остановился. – Попросите никого не расходиться. – Он кивнул на стоящих в стороне артистов и служащих театра.

– Хорошо. – Режиссер быстрым шагом отправился выполнять указания опера.

Подойдя к артистам, он что-то им объяснил в двух словах, покосившись на капитана, и так же быстро вернулся.

– Прошу, – снова сказал Григорович, и они двинулись дальше.

Режиссер не стал ломать голову над тем, какое бы помещение предоставить полицейскому, а просто пригласил того в свой кабинет, сказав капитану, что комната в полном его распоряжении.

Опрос свидетелей ничего не дал. Никто ничего не видел, все слышали только выстрел. Осмотр верхнего этажа тоже не принес желаемых результатов. Глядя на то, как сержант отряхивал с себя пыль, капитан был уверен, что тот честно выполнил поставленную задачу. Вызвав к себе режиссера, Нестеренко сказал:

– Теперь я бы хотел осмотреть гримерку убитого. Так, по-моему, это у вас называется?

Григорович, показав на дверь, произнес свое излюбленное:

– Прошу.

Раньше Нестеренко не приходилось бывать в подобных местах, поэтому он несколько удивился, увидев маленькую комнатку, в которой царил творческий беспорядок, как объяснил режиссер. На самом же деле здесь был полный бардак. Повсюду валялись какие-то костюмы, сшитые из цветной парчи и бархата, шляпы с перьями и просто отдельные части гардероба. Единственным более-менее свободным местом было трюмо. Вот туда-то и двинулся капитан, сказав сержанту, чтобы тот занялся осмотром помещения.

На трюмо стояли флаконы, баночки, какие-то пудреницы, кисточки – в общем, все то, что каждый мужчина может лицезреть у женщины в спальне. «Точно говорят, что все они здесь пида…» – первое, что пришло в голову капитану. Вытащив платок, он стал открывать по очереди ящики стола трюмо. Чего только в них не было: обертки от конфет, женские шпильки, мягкие игрушки и все то, что никак не могло заинтересовать капитана. Неожиданно сзади раздался удивленный возглас сержанта:

– Ничего себе! Товарищ капитан, вам следует на это взглянуть…

Нестеренко обернулся и увидел, что сержант склонился над деревянным ящиком, оклеенным афишами; скорее всего, это был ящик, в котором перевозили одежду во время гастролей. Сержант откопал его под ворохом одежды.

– Что там? – спросил капитан, не трогаясь с места.

– Винтовка. – Сержант растерянно пожал плечами.

– Какая винтовка? Ружье, что ли? – Капитан представил старинное ружье прошлого века.

– Нарезная винтовка американского производства «Scorpion», предназначенная для стрельбы на дальние расстояния.

Капитан подскочил к сержанту, не дослушав его разъяснения. Действительно, в ящике среди тряпичного барахла лежала винтовка с прикрученным к ней оптическим прицелом. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что с таким оружием не ходят на охоту и не держат его ради самозащиты. Это было профессиональное оружие, предназначенное исключительно для заказных убийств.

– Ничего не трогать! – Он отодвинул сержанта в сторону, доставая сотовый телефон.

Приложив трубку к уху, он осмотрел гримерку. Теперь она ему виделась совершенно в другом свете.

– Алло, товарищ полковник? Мы тут обнаружили винтовку американского производства с оптическим прицелом. Нет, из нее никого не убивали, точнее, не убивали убитого… в общем, она находилась в гримерке убитого, – наконец донес свою мысль капитан.

С минуту он слушал, что ему отвечали в трубке, а потом, отчеканив: «Слушаюсь», убрал телефон в карман.

– Значит, так, сержант, – на лбу капитана появились складки, – остаешься здесь, и чтобы ни одна душа не смела даже приблизиться к этому месту. Ты меня понял?

– Так точно.

– Вернемся в ваш кабинет, – обратился капитан к режиссеру, который топтался в дверях. – Мне нужно задать вам несколько вопросов…

* * *

Этот день начался для полковника Гурова, как всегда, в половине седьмого утра. Прежде он просыпался раньше, но теперь, когда семья приобрела машину, они с Марией могли себе позволить поспать на полчасика больше. Теперь Лев Иванович отвозил жену в театр, а потом уже отправлялся к себе в контору. Иногда, если позволяла служба, он мог забирать ее после спектакля. Но, признаться честно, это было не так часто. По большей части Гурову приходилось задерживаться на работе.

Побрившись и приняв душ, Лев прошел на кухню, где Мария уже приготовила свой любимый кофе и как раз в это время разливала его по чашкам.

– Доброе утро, дорогой, – улыбнулась она, увидев свежего и помолодевшего мужа.

Лев поцеловал жену в щеку, которую та с удовольствием ему подставила. Прожив вместе не один год, они смогли сохранить теплые и душевные отношения. Многих людей, живущих вместе несколько лет, успевает съесть бытовуха, но Лев Иванович и Мария смогли обойти эти подводные рифы семейной жизни стороной. Они как-то сразу решили для себя, что не стоит ругаться по мелочам – жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на всякого рода скандалы.