Убийство по правилам дзен - [20]

— Может, лучше включишь радио? — посоветовала я. — На FM крутят много новых песен.

— Не люблю поп-музыку, — скривился Энгус, — у меня свои пристрастия.

— Пусть Энгус слушает что хочет, — вмешался Хью.

— Так с чего вы хотите начать? — поинтересовался Энгус. — «Восставшие члены», можно сказать, танцевальная музыка, «Тощие щенки» — более шумные, ну а «Ногти» вообще все знают. Правда, насчет вас я не уверен.

— Да неважно, — сказал Хью, усаживаясь на диван и прикрыв глаза.

— Ладно, тогда «Девятидюймовые ногти».

Энгус вставил кассету в дорогущую стереосистему Хью, и раздалась такая жуткая гитарная какофония что я подошла к окну и посмотрела вниз.

Подо мной простирался город, в котором человек шел сегодня навстречу смерти. А наверху, в Роппонги-Хиллс, мы слушали песню под названием «Прекрасный наркотик». Квартира Хью была нашим собственным миром. Страной, в которую у меня имелась временная виза, в которой я всегда могла остаться, но которой никогда не принадлежала.

7

Кассета Энгуса все еще играла, когда я проснулась на следующее утро. Не в силах выносить эту какофонию, я выключила стерео и потопала на кухню завтракать. Хью уже ушел на работу, оставив на столе «Джапан тайме» с отмеченной статьей. В статье говорилось о торговце машинами и безработной иностранке, нашедших тело Нао Сакая, продавца антиквариата из Гиты, и о том, что результаты вскрытия станут известны через несколько дней.

Выпив чаю, я задумалась. Можно было остаться дома и обзвонить своих клиентов, но это значило, что придется проводить время с Энгусом. С другой стороны, я могла съездить в полицию и узнать, как дела у Джуна.

Натянув голубое платье, которое, как мне казалось, ничем не выдавало «безработную иностранку», я обнаружила, что Энгус уже проснулся и теперь валялся на диване в гостиной и смотрел по телевизору австралийский сериал.

— А, ты здесь, — сказала я. — Какие планы на сегодня? Тебе что-нибудь посоветовать?

— Да нет пока, — зевнув, ответил он, — попозже я собираюсь поискать какие-нибудь местные группы, выступающие в парках.

— В Ёёги?

— Да, что-то на «ё».

— Городские власти запретили музыкантам выступать в парках, — сказала я, вспоминая рассказ Джуна, — тебе даже радио на улице нельзя будет включить.

— Идиотская полицейская страна, — пробормотал Энгус. — Ну должны же эти группы где-то репетировать.

— Послушай, Энгус, — сказала я, — я бы помогла тебе найти хоть какую-нибудь группу, если бы у меня было время. Но времени у меня нет. Тут недалеко открылся музыкальный магазин, может, кто-то из работников подскажет тебе, где проходят какие-нибудь концерты.

— Отвали, — буркнул Энгус, — у меня такое впечатление, что я вернулся домой и мать и сестры продолжают меня изводить.

— Поэтому ты все время путешествуешь? — спросила я, прислонившись к дверному косяку. — Ты не любишь свою семью?

— Это они меня не любят, — сказал Энгус, — я все делаю неправильно. Представь, каково это, когда все только тем и заняты, что говорят о твоем брате. Он и то, он и се, и бизнесмен, и гуру в гольфе. И так далее.

— Но ведь ты тоже был вполне способным, — возразила я, — тебя же приняли в хорошую школу.

— А я отовсюду вылетел. — Казалось, Энгус безмерно гордится этим фактом своей биографии. — Наркотики, секс, рок-н-ролл... Разве Шуг тебе не рассказывал?

— Немного, — отозвалась я.

Самое смешное, что на Хью у его родителей не было средств. Он учился где-то в бесплатной школе и попал в университет Глазго только потому, что получил грант. Окончив университет, он устроился на работу и большую часть денег отсылал домой, чтобы оплатить образование Энгуса.

— Если твой брат так тебя раздражает, зачем ты к нему приехал? — пристально глядя на парня, спросила я.

— Потому что я путешествую вокруг света и мне надо где-то ночевать.

— Значит, фактически ты используешь эту квартиру в качестве гостиницы?

— А ты не возникай, — сказал он, — в любом случае, это не твоя квартира.

— Да, действительно. — Я вспомнила о странном и неприятном ощущении, которое охватило меня у окна прошлым вечером. — Ладно, я ухожу. На столе лежит карта метро и парочка путеводителей. Счастливого дня.

— Угу. — Энгус снова повернулся к телевизору. — Соседи! — фальцетом пропел он мелодию из шоу, словно насмешливо прощаясь со мной.

Я проехала тринадцать остановок до Уэно. Моя несчастливая цифра, как думала я, пробираясь сквозь веселую суматоху улицы Амейоко, где торговали всякой мелочью — от сушеной рыбы до дезодорантов. После вчерашней пробежки у меня болели голени, идти было тяжело. Добравшись до полиции, я обнаружила, что сильно вспотела, так что прямиком направилась в женский туалет хоть немного освежиться.

Из одной кабинки доносились не слишком приятные звуки: кого-то сильно рвало. «Возможно, там молодая беременная работница», — предположила я, умываясь. Когда я вытирала руки и лицо, дверь кабинки распахнулась и оттуда появилась женщина среднего возраста. На лице ее была большая родинка. Я узнала женщину — это была госпожа Сакай. Она стояла рядом со мной и рассматривала себя в зеркало — щеки ее были покрыты красной сеточкой полопавшихся от рвоты сосудов. Я знала это, поскольку со мной такое тоже случалось. Волосы госпожи Сакай были сальными, помада осталась только в уголках губ.