Убийство по графику - [41]

Она замолчала. Видимо, переосмысливая сказанное.

– Просто скажи сыну, любишь ли ты его? – он спросил ее спокойно, уповая на то, что она поймет. И до ее сознания наконец-то дойдет, что он хочет от нее услышать, – это ведь так просто.

– Да катись ты, кретин! – и бросила трубку.

Хмурые мысли были в его голове. «Нет в ней любви для меня, нет. Да какого я так привязан к ней?!» Он прекрасно понимал, что мог прожить без этих «соплей», но где-то там, внутри, маленький малыш настойчиво и упрямо желал услышать заветные слова. Так настойчиво, что ему казалось, это самое важное в его жизни. Злоба и обида ела изнутри. Чувство унижения и безразличия будили недобрые чувства. Внутренний зверь зашевелился, напоминая о своем существовании. Липкое, мерзкое чувство поднималось откуда-то изнутри и медленно занимало его разум.

«Покончи с этим, – говорил Зверь, – убей их. И ты освободишься. Почему медлишь? Подбери сопли! – Зверь пошумел носом, принюхиваясь. – Чувствуешь? Опасность! Опасно так расслабляться. Решайся и исчезни, иначе попадешься! Пора умывать лапы». Зверь довольно и злобно посмеялся.

Он ухмыльнулся. Осталась последняя жертва. Она уже выбрана. Девушка чем-то похожа на его мать в молодости. Что ж, ей не повезло. А ему доставит особое удовольствие. Ее муж делает эту жертву особенно пикантной. Самоуверенно, опасно, но он не мог уже отступить. Легенда продумана, план действия построен, большая половина его уже исполнена, отступать глупо. То, что муж – следователь, ему даже щекотало самолюбие. Он сделает все как обычно, потом заберёт все деньги из тайника, он знал, где мать их прячет. Картой будет пользоваться неразумно, нужна наличка, и уедет. Уедет за границу. Куда-нибудь на острова, в теплое, тихое место. Он понимал, что какое-то время он сможет удержать Зверя в узде, на пару лет этих сил хватало. Потом он позволял ему насытиться. «Бог троицу любит», – цинично решил он когда-то. И чинил свою черную мессу. Да, менты последнюю охоту ему не простят. Будет совсем опасно оставаться в стране. Может, он уедет подальше от матери, забудет о ней, и зверь утихомирится. И ему не придется мучится больше. Внутри Зверь недовольно рыкнул, и сердце сжалось как будто в отместку. Зверь схватил его своей лапой за такие мысли о нем. Да, решено. Сейчас он проберется по старому подземному туннелю к алтарю, заберет все бабки, нож. И все кончится. Кончится и для Марии, и для него.

«Нет, это невыносимо!» – подумала Анна. Сон бежал от нее. Теперь она не уснет. Уже сегодня, нужно было рано вставать. Она не знала, зачем ее вызывают в милицию. Она планировала утром пересмотреть бумаги, проверить, могли ли они за что-нибудь зацепиться. Как отличный юрист Анна понимала цену правильному документу. И была уверена, что тут у нее все в порядке. Ей казалось, ничто не могло вызвать подозрение. Но все же их интерес вызывал неприятное беспокойство. «Столько времени было спокойно. И на тебе!» Заваливать бизнес не хотелось. Ей плевать на то, эстетичен он или нет. Она не верила ни в Бога, ни в черта. Для нее было правильным одно: жизнь единственная, и кто найдет силы и переступит морали, тот и находится над системой. Сказки о жизни после смерти ее смешили. Она знала, что это придумано для баранов, для того чтобы кто умнее и сильнее, мог жить по полной и взять от жизни что хочется. А она к баранам себя не относила. Она рано поняла, что важно знать законодательство. Поэтому с особенным остервенением училась на юридическом. Анна желала знать любые дырки в законе, чтобы он не мешал ей жить красиво. Да, она любила власть и деньги. А что тут плохого? Она не помнила, а любила ли она в детстве ещё что-то. Даже тогда она думала, наверное, о них. Восхищалась теми, у кого они были в избытке. Ее даже не волновало, честные эти деньги или нет. Когда бабушки на лавочке осуждали кого-то за воровство или линчевали в том, что «добро, дескать, на взятках сделали», ее это не смущало. Она слушала и в душе уважала тех, кто переступил черту, возвышался над запретами и моралями, тем самым делая свою жизнь круче. Все свое детство она пребывала в нищете, так она думала. Нет, она не голодала, у нее была среднестатистическая семья со среднестатистическим доходом. И на море её вывозили отдыхать. Но это не то, что она хотела. Она желала роскошной жизни. Нет, ей не нужен был богатый папик. Она желала своего богатства, свою свободу и свою власть. И Анна рвалась вперёд. В студенчестве начала двойную жизнь. Днём примерная студентка-активистка, отличница. Ночью эскорт-услуги. Но быстро поняла, что трахаться с потными мужиками – это унижение не для нее. И переквалифицировалась в особые услуги, она стала унижать сама и получать за это неплохие деньги. Валюта грела душу. Она продавала свою жестокость. Она знала о своей красоте. И очень часто пользовалась этим, устраивая свою жизнь. Вкупе с блестящим умом ее жизнь улучшалась с нарастающей быстротой. Имея влиятельных знакомых, которые были мужчинами, она добивалась чего хотела, делая свою жизнь роскошнее. Такой, какую жаждала всегда. В девяностые, как грибы, стали разрастаться секты. Некоторые поняли, на этом можно делать «золотые горы». Судьба ее столкнула с интересными людьми, не имеющими, как она, морального мазохизма и любящими большие деньги. Совместно они организовали общину. Где основной доход приносило, конечно, продажа человеческих органов за границу. Наступило золотое время для нее. Она имела все, о чем мечтала. Мучила ли ее совесть? Нет. Каждому своя судьба. Несчастные, неспособные выжить в этом мире жалость не вызывали. Побеждает сильнейший. Была ли любовь в ее жизни? Наверное, была. Но они не могли быть парой. Два лидера вместе не уживаются, это была страсть. Выйти замуж и выполнять его прихоти она не желала. Но спать с ним ей нравилось. Когда она забеременела, он погиб в бандитских разборках. Анна горевала по нему, конечно. Но недолго. Не раз она сожалела, что не сделала аборт. Почему она не смогла, не понимала. И она бесилась, что позволила себе проявить такую слабость. Ребенок ей был не нужен. Она не любила его. Благо жива была тетка, и Анна, сославшись на необустроенность и нехватку на ребенка времени, растрогала старую дуру и сына сбагрила на ее попечение. Деньги она высылала исправно. Старой карге было жаловаться грех. Но старуха умудрилась рано окочуриться. Вот теперь дорогой сынок, причем в прямом смысле дорогой сынок, мозг ей выносит.