Убийство на Знаменской - [18]

Поэтому в то самое время, когда Иванов и Гаевский разговаривали со старшиной извозчичьей артели, начальник Сыскной полиции попросил начальника «летучего» отряда подполковника Кторова безотлагательно привести к нему в кабинет всех филеров, задействованных минувшей ночью в наблюдении у Николаевского вокзала. Оказалось, что это было проще сказать, нежели сделать, поскольку филеры, отработавшие на ногах сутки, сейчас отдыхали. Тем не менее, по просьбе Путилина всех их разыскали и пригласили в Управление Сыскной полиции.

Филерский отряд в системе городской полиции стоял совершеннейшим особняком. Отчасти это объяснялось тем, что на начальном этапе своего существования это подразделение широко использовалось для ведения наружного наблюдения за политически неблагонадёжным контингентом, то есть филеры принимали участие не только в сыске уголовном, но и политическом. Поэтому даже когда политическая полиция обзавелась своим филерским подразделением и отказалась от использования в своих целях «летучего» отряда, последний всё равно остался мало кому известен. О филерах никогда не писали газеты, поскольку цензура ни под каким видом не допускала разглашения применяемых ими приёмов сбора информации, и можно сказать, что власть не признавала самого факта их существования.

Тем не менее, заслуги филеров, то есть полицейских, ориентированных на сбор сведений путём непосредственного наблюдения за подозреваемыми, в деле поддержания порядка переоценить просто невозможно. Пожалуй, только массовая перлюстрация, другими словами, перехват почтовых сообщений, давала полиции Российской Империи больше точной информации, чем филеры.

В четыре часа пополудни в кабинете Ивана Дмитриевича Путилина выстроились восемь человек в армяках, зипунах и старых шинелях без знаков отличия. Все они были без усов, бороды и каких-либо броских отличительных примет. Филером мог стать лишь человек, не имевший физических дефектов и особых примет; кроме того, от сотрудника наружного наблюдения требовалась прекрасная память, как образная, так и цифровая, умение составлять и хранить в памяти словесные портреты десятков разыскиваемых людей, абсолютное здоровье, профессиональное владение всеми видами личного оружия. Были и более специфические вещи, которыми должен был овладеть настоящий филер, например, умение безошибочного устного счёта в шестидесятеричной системе, что было совершенно необходимо для расчёта движения вагонов «конки» и железнодорожных поездов.

Путилин прошёл перед строем, вглядываясь в знакомые лица, полицейских, затем поприветствовал явившихся:

— Ну, здравствуйте, братцы…

— Здра-вия же-лаем, ваше высоко-благо-родие, — отчеканили филёры, заставив начальника Сыскной полиции поморщиться.

— Не надо солдафонства, братцы, не люблю я этого. Мы ведь не в армии, давайте разговаривать как люди, — предложил Путилин, с укоризной взглянув на подполковника Кторова, словно тот был виноват в следовании подчинённых воинскому уставу. — Вопрос у меня к вам будет никак не связанный с вашим последним заданием, но… очень важный. Поэтому вы не спешите с ответом, подумайте хорошенько. Дело в следующем…

Путилин нарочито замолчал, добиваясь того, чтобы филеры прониклись сознанием важности сказанного. Иван Дмитриевич прошёлся по кабинету, затем, крутанувшись на каблуках, вернулся назад, к замершей шеренге.

— Сегодня утром, между пятью и половиной шестого часа, из гостиницы «Знаменская» вышла парочка — мужчина и женщина. Они прошли по Лиговскому проспекту в направлении Знаменской площади, так что кто-то из вас вполне мог их видеть. Приметы такие: мужчина лет сорока или несколько старше, без видимых особых примет, одет в драповое пальто песочного цвета, фетровую шляпу чуть темнее с коричневой лентой, держал в руках трость, возможно, вишнёвого дерева, то есть красного цвета. Трость имела массивную латунную рукоять в виде…

— … львиной головы, — неожиданно добавил один из филеров.

Поскольку Путилин замолчал, полицейский сделал из строя шаг вперёд и представился:

— Головач Константин Михайлович. Наблюдал упомянутого вами господина в сопровождении дамы в тёмно-синей жакетке и синем платье, на голове дамы была шляпка с синей вуалькой.

— Что ж, Головач, молодец, — похвалил Путилин. — Рассказывай дальше: куда шли? что делали?

— Я занимал пост у Знаменской церкви, изображал нищего без ног, сидел в коляске с подогнутыми ногами, а из-под шинели торчали культи, подшитые к переднику — это реквизит наш такой…

— Ну-ну, понимаю, — улыбнулся Путилин, — секреты ремесла, можно сказать.

— Так точно, ваше высокоблагородие. В паре со мной работал Остожков, — филёр кивнул в сторону своего соседа слева (тот сразу вышел из строя и представился: «Остожков Пётр Петрович»). — Он был облачён в полицейский мундир и изображал помощника квартального. Он меня прикрывал на тот случай, если потребуется проверить подозрительную личность. По легенде я должен был останавливать всех подозрительных лиц, отвечающих полученному описанию, заводить с ними склоку, а Остожков под видом квартального должен был вмешиваться в скандал и задерживать подозрительных.