Убийство на улице Чехова - [26]

Итак:

1. Кровь, обнаруженная на манжетах, локтях и передней части пиджака Красимира Кодова, принадлежит к группе АБ, к которой принадлежит и кровь профессора.

2. Кровь на обуви и брюках Красимира Кодова принадлежит к группе АБ, к которой принадлежит и кровь профессора, но она смешана с элементами разлитого вина.

3. Кровь на ноже была той же группы, что и кровь профессора — АБ, но она была смешана с элементами вина.

4. Между вином, разлитым на полу в прихожей, и вином из дамаджаны профессора, находившейся в его подвале, не было никакой разницы.

5. Кровь, обнаруженная на правом манжете пиджака доктора Беровского, была группы АБ, идентичной группе крови профессора.

6. Рана профессора была смертельной. Она могла быть нанесена или найденным возле трупа профессора ножом, которым Красимир Кодов резал окорок в подвале профессора, или ножом, исключительно сходным с найденным. Смерть профессора наступила мгновенно. Смертельный удар был нанесен, бесспорно, сильной рукой. Профессор умер около 23 часов — плюс-минус 10–15 минут.

7. На одежде других лиц, включенных в констатационный протокол, не было обнаружено никаких следов крови группы АБ, то есть крови профессора.

2

1. После исследования и преципитационной реакции было установлено, что проба, взятая перед входом в квартиру, содержит кровь группы Астарджиева (АБ) и кровь домашней птицы.

2. На внешней и внутренней ручках двери, которая ведет к черному входу кухни, были обнаружены следы пальцев только одного человека — Доры Басмаджиевой.

3. Обе ручки главной входной двери несут следы пальцев всех упомянутых в констатационном протоколе лиц.

4. На двух ручках двери, которая ведет в кладовую, были обнаружены следы пальцев Доры Басмаджиевой и пальцев доктора Петра Беровского.

5. В столовой, коридоре и гостиной на стульях и отдельных участках пола — следы пальцев и обуви всех лиц, упомянутых в констатационном протоколе. На кухне были найдены следы профессора, Доры Басмаджиевой и доктора Беровского. В кладовой — следы только Доры Басмаджиевой и доктора Беровского.

3

Итак, техника предоставила мне столь много и такие разнообразные данные, что, ознакомившись с ними и услышав их «показания», я сперва почувствовал себя человеком, заблудившимся в дремучем лесу Амазонии: не видишь ни солнца, чтобы определить направление стран света, ни какой-нибудь тропинки, чтобы, идя по ней, выбраться на белый свет.

У меня в голове было две «тропинки»; но одно дело — иметь что-то «в голове», и совершенно по-иному обстоят дела, когда надо обнаружить те «тропинки» в живой действительности, то есть на практике, как обычно говорится на научном языке. Одна из этих тропинок вела к Красимиру Кодову, а другая — к доктору Петру Беровскому. У Краси была масса оснований чисто материального характера, чтобы желать смерти профессора: мертвый профессор не смог бы «перезавещать» виллу в Бояне своему сыну, чтобы его, Красимира, специалиста по современным отелям, отправить в село, а инженеришка по добыче нефти слонялся в цивилизованном мире; кроме того, мертвый профессор не мог бы передать свою часть квартиры любовнице Доре Басмаджиевой, а эта часть, пересчитанная в ценах «черного рынка», стоила достаточной суммы денег. В дополнение к этим — самым непосредственным — выгодам от смерти профессора Краси имел, вероятно, и другие, которые, будучи оценены в деньгах, могли сделать его жизнь (по крайней мере на некоторое время) приятной и легкой. А подобная жизнь, наверное, свойственна многим управляющим современными отелями и подобными им заведениями марки «суперлюкс».

Вторая тропинка — совершенно узкая, еле заметная, сказал бы я, — вела к элегантному и самонадеянному доктору Беровскому, первому после профессора специалисту в особом отделении микробиологических исследований. Какую выгоду получил бы он от преждевременной смерти крупного ученого? Я бы ответил тут же: двоякий интерес, моральный и материальный. То есть командировки за границу, международные встречи, симпозиумы. Он не болезненный, как профессор, чтобы остерегаться переутомления, и не в его летах, чтобы чуждаться каких-нибудь радостей жизни. До сих пор речь идет о материальной стороне вопроса. А моральная? Профессор был на пути к завершению в ближайшее время эпохального открытия в области эпидемиологии — открытия, которое могло бы помочь медицине радикальнейшим образом в ее борьбе с опаснейшими видами гриппа. За подобные открытия дают самое меньшее Димитровскую премию, а в специальных комиссиях готовят предложения для Нобелевской премии. Почему, например, не предположить, что доктор Беровский был также в курсе этой работы, но ему не хватало лишь одной ступеньки, чтобы финишировать первым? Опытный любовник, он вскружил красивую, но легкомысленную головку молодой вдовы Доры, втерся через нее в дом профессора и в непосредственной близости шпионил за его работой, касающейся опасных видов гриппа. До сих пор обе гипотезы (одну назовем «Краси», другую давайте окрестим, например, «Доктор Беровский») выглядят «железобетонными». По-моему, когда эгоистичные интересы определяют поведение человека (или, как говорили в свое время наши деды, «своя рубашка ближе к телу»), жажда денег и славы еще затмевает людям серое вещество. В противном случае уголовные дела о преступлениях по корыстным мотивам давно должны были быть прошнурованы и пронумерованы, как музейные экспонаты. Не так ли? Я — юрист и потому не страдаю романтическими увлечениями, а смотрю жизни прямо в глаза. Да, время, когда Шерлоки Холмсы были общественно необходимы, еще не ушло, хотя исторически оно, безусловно, обречено.