Убийство на пивоварне - [6]

— Мистер Баннет, — представила его мисс Меллорс.

«Так это и есть мистер Баннет, — подумал Найджел. — Я мог бы и догадаться».

Все головы повернулись к местному пивовару, который, приладив на носу пенсне, сухо кашлянул и произнес потрескивающим голосом:

— Не думаю, что с пользой для себя мы должны заниматься разбором сюрреализма. Мы можем и не быть экспертами в вопросах искусства, — его маленький рот скривился в сторону последнего спикера, — но мы в состоянии распознать невменяемость, когда ее видим.

— Верно! Верно! — воскликнул мужчина с белыми усами.

Мистер Баннет снял пенсне и, указав им на Найджела, продолжил:

— Сэр, вы сказали, что современные поэты склонны к отображению правды и исследованию реальности. Боюсь, в силу этого результаты их труда оставляют желать лучшего. У меня иная точка зрения. Можете думать обо мне, как о старом чудаке, но я читаю моего Теннисона, моего Броунинга, моего… э… Шекспира и не хочу реальности в поэзии. Ее вполне достаточно в повседневной жизни. Если я захочу реальности, то загляну в гроссбух мясника.

Мистер Баннет сделал многозначительную паузу. Увядшая женщина, рядом с ним, захихикала, что послужило сигналом для вежливого смеха остальной аудитории.

— Нет, сэр. — Неожиданно голос мистера Баннета стал пронзительным. — Я жду от поэта красоты, я хочу, чтобы он помог мне забыть уродства и мытарства этого мира и увел меня в сказочный сад.

— Я уверен, сэр, — ответил Найджел самым что ни на есть вежливым тоном, явно переигрывая, — ни один современный поэт ни за что не пожелает повести такого, как вы, в райские кущи.

На миг воцарилась тревожная тишина — аудитория пыталась вникнуть в точное значение его слов. Затем молчание стало холодным, как арктическая ночь, нарушаемое единственным звуком, который вполне мог оказаться посапыванием представителя местной прессы.

— Очевидно, то, что я не пожелал подмазаться к мистеру Баннету, пришлось не по вкусу вашим согражданам, — заметил Найджел, возвращаясь вместе с миссис Каммисон к ней домой.

— Это так, — ровно проговорила она, — ведь он здесь высокоуважаемая персона… как они говорят. — Затем внезапно захихикала, погрозила воображаемым пенсне Найджелу и скрипуче, почти в точности подражая одной из интонаций мистера Баннета, произнесла: — «Я прошу поэта повести меня в сказочный сад». — И, помолчав, нормальным голосом добавила: — Сказочный сад, сад, где обитают феи. Возможно, это не так уж и нелепо? Феи ведь злобные сверхъестественные существа, не так ли?

Найджел смешался и, решив не отвечать на вопрос, который ему не понравился, сказал шутливым тоном:

— А вы на диво замечательный мим.

— Да, так мне все говорят. Вам бы следовало глянуть на эту улицу в лунном свете — здесь такие премилые тени. Хотя полная луна уже пошла на убыль.

Что за странную смесь прямоты и таинственности являет собой эта женщина? Ее замечание о луне и тенях напомнило Найджелу одну из мелодий Брамса, и он тихо начал ее напевать.

Он все еще мурлыкал ее, когда они остановились у парадной двери, и София Каммисон, взяв его за руку, попросила:

— Найджел, не гладьте больше мистера Баннета против шерстки, если можете.

На сей раз ее голос прозвучал нейтрально и невыразительно. Да и в самих словах миссис Каммисон, казалось, не было ничего такого, чем можно было бы объяснить легкую дрожь, пробежавшую по спине Найджела. Но у него было такое ощущение, будто сам дух Страха намеренно коснулся его своим леденящим перстом.

Пятью минутами позже удобную, хотя и не прибранную гостиную миссис Каммисон наполнили люди. Мисс Меллорс заняла большую часть дивана. Найджел был представлен Юстасу Баннету, затем патетически выглядевшей женщине — его жене, потом молодому человеку в рубашке хаки, Габриэлю Сорну, и еще нескольким людям, чьи имена он не запомнил.

Герберт Каммисон занялся напитками, наливая их с заметной ловкостью и поднося каждый бокал к свету, словно пробирку.

— Виски, шерри, коктейль или томатный сок? — обратился он с ничего не выражающим лицом к мисс Меллорс.

— О, вы невозможный человек, — шумно засмеялась она. — Все время пытаетесь заставить меня нарушить обет воздержания.

Очевидно, у своих сограждан доктор ходил в фаворитах.

— Миссис Баннет?

Та слегка вздрогнула и, едва дыша, произнесла:

— Ох, вы ко мне? Пожалуйста, немного шерри, — затем извиняюще оглянулась на своего мужа.

— А ты уверена, что не предпочитаешь воды со льдом, Эмили? — отозвался скрипучим голосом Юстас Баннет, позвякивая связкой ключей в кармане.

На мгновение повисла неловкая пауза. Но почти тут же доктор Каммисон заявил непреклонным тоном:

— Здесь нет воды со льдом.

Эмили Баннет, поймав взгляд Найджела, болезненно вспыхнула и сказала:

— Нет, дорогой, я думаю, что мне хочется шерри.

Найджел заметил, как слегка напряглись лицевые мускулы Баннета. Интересно, задумался он, с каких пор миссис Баннет осмеливается перечить мужу? Не было сомнения, что позже она за это заплатит. И вдруг он ощутил, что проникается все большей и большей антипатией к пивовару.

Немного погодя разговор стал общим. Затем Габриэль Сорн подошел к Найджелу и заговорил о сюрреализме. Говорил он убедительно, так что вскоре и другие стали его слушать. Но когда Сорн это обнаружил, его довольно наивный энтузиазм неожиданно иссяк. Скривив рот и с выражением наигранного цинизма Сорн изрек: