Убийство на пивоварне - [4]

Потом случилось так, что имя таинственного мистера Баннета вновь всплыло за обедом, хотя и в контексте, весьма далеком от церковной музыки. Найджел твердо верил в правильность первых впечатлений. Он считал, что узнать о человеке в первые десять минут можно гораздо больше, чем в последующие десять дней, потому что тогда мысль еще не предвзята, а интуиция подобна гладкой восковой пластинке, способной воспроизвести четкий отпечаток. Поэтому, потягивая шерри и болтая о пустяках с миссис Каммисон, он зорко следил за ней и ее мужем. В смуглом, немногословном докторе Каммисоне было трудно узнать сорванца, с которым он учился десять лет назад. Непроницаемое лицо, тихий голос, две вертикальные складки над переносицей, указывающие на тревогу или озабоченность. Во всех движениях вкрадчивость, как у кошки, и нежные, очень чувственные руки — руки хирурга. Казалось, ножом, вилкой и бокалом они орудовали сами по себе и могли бы продолжить эту работу даже в случае сна или смерти их владельца. За время обеда Найджел лишь один раз увидел улыбку Герберта Каммисона — она предназначалась жене, когда в разговоре наступило краткое затишье. В ней сочетались теплота и сочувствие.

Взаимоотношения этих двоих людей, очевидно, были наилучшими. Никаких раздражительных замечаний одного в адрес другого с намеками на собственное превосходство, что так характерно для плохо подобранных семейных пар, когда они оказываются среди посторонних людей. Никакого соперничества в попытках привлечь к себе внимание гостя. Найджел праздно размышлял, чего это ради София Каммисон с ее темными волосами и яркой кожей одета в такие безжизненные пастельные тона, вместо того чтобы носить что-нибудь бросающееся в глаза, когда и всплыло опять имя Баннета. Каммисон спросил, что Найджел предпочитает: виски или пиво. Он выбрал пиво. А пока крутил в пальцах бутылку, увидел на ней этикетку: «Пивоваренный завод Баннета. Майден-Эстбери. Дорсет».

— Это как-то связано с человеком, с которым я встречаюсь вечером? — спросил Найджел и внезапно ощутил за столом какую-то напряженность.

— Да, он владеет местной пивоварней, — настороженно, тщательно подбирая слова, ответила миссис Каммисон, а затем быстро, без запинки продолжила, обращаясь к мужу: — Мистер Баннет пожелал встретиться с мистером Стрэнджвейсом, поэтому я пригласила его и еще несколько человек заглянуть к нам после собрания.

— О, — произнес Герберт Каммисон, — я понимаю.

На первый взгляд этот разговор мог показаться вполне обычным, но Найджел почувствовал в тоне миссис Каммисон как бы указание: «Не выказывай удивления, Герберт. Предоставь мне управиться с этим». А ответ ее мужа прозвучал как неохотное согласие.

— Ну, — провозгласил Каммисон своим обычным мрачным тоном, — за удачу! — Он поднял бокал и погрозил пальцем Найджелу — жест, внезапно перекинувший мостик между Оксфордом и Майден-Эстбери, — и добавил: — Я вот беспокоюсь, не пьем ли мы сейчас беднягу Траффлиса.

— Пьем… Траффлиса? — в изумлении переспросил Найджел.

— Герберт! — возмутилась миссис Каммисон. — Не будь столь вульгарным! В любом случае, то пиво еще не дозрело.

— Я бы не возражал. Это лишь добавило бы крепости.

— Да о чем таком вы толкуете? Какой-то старый дорсетский рецепт пива?

— Не совсем так, — пояснил Каммисон. — Две недели назад в один из чанов упал Траффлис — собака Юстаса Баннета. Счастливое избавление для отвратительной маленькой зверюшки — я бы так назвал это происшествие. Но Баннет делает из этого черт-те что.

— «Счастливое избавление»?

— Да, — отчеканил Каммисон. — Я подозреваю у Юстаса Баннета наличие садистских наклонностей. Среди прочих «достоинств».

— Герберт! — воскликнула жена. Причем в ее восклицании слышалось нечто большее, чем упрек шокированной женщины.

Герберт мрачно отозвался:

— Ну, возможно, «подозреваю» не совсем верное слово. Мы все знаем…

— Вы не возражаете против вопросов в ваш адрес? — поспешно перебила мужа София, обратившись к Найджелу.

Тот поморщился.

— Боюсь, это часть нашей сделки, — ответил Найджел.

После обеда они направились в городской зал — пыльное, старомодное, унылое место, пахнущее лаком и стылым чаем, или, как вообразил Найджел, центр всех наиболее склочных и бестолковых действ Майден-Эстбери, от дешевых распродаж до дознаний. Так сказать, интеллигенция городка там уже собралась. Найджел бы представлен туго затянутой женщине агрессивного вида, которая в своем облачении вполне могла бы олицетворять богиню Общественного Благоденствия («Это мисс Меллорс, наш президент»), после чего последовал у нее в кильватере к помосту.

Богиня Общественного Благоденствия тяжело на него дыхнула, извлекла флакон одеколона, щедро полила себя и пробасила:

— Рада, что вы пришли. Удачного вам начала! Волнуетесь?

— Скорее, парализован, — откликнулся Найджел. — Однако надеюсь обрести в себе силы, после того как нагрузился великолепным пойлом вашего мистера Баннета. Хорошая, бодрящая влага, не так ли?

— В самом деле? «Хорошая» — слово, которое мне не подобает использовать применительно к пиву. Я вице-президент Общества Голубой ленты. Наша цель — запретить все спиртные напитки, наступить, так сказать, ногой на шею алкоголя.