Убийство на Пикадилли - [7]

— Да, она мертва, — подтвердил он, — и я могу почти поклясться, что она приняла синильную кислоту или что-то в этом роде. И посмотрите! Что это за сосуд у нее в руке?

Да, действительно, в руке мертвой женщины виднелось горлышко небольшого пузырька. Врач наклонился над кофейной чашкой и понюхал.

— Да, совершенно верно, синильная кислота, — сказал он, — дама приняла ее с кофе.

— Самоубийство? — кратко осведомился администратор.

— Похоже на это, — подтвердил врач.

Тут мистер Читтервик тоже вставил словечко.

— Но вы, конечно, пошлете за полицией?

Администратор, маленький полный француз, говоривший по-английски почти без акцепта, сообщил мистеру Читтервику, что он отдал приказ послать за полицией еще до того, как покинул свой кабинет.

— О да, — сказал мистер Читтервик, — но все же я думаю, вы не станете возражать…

— Да?

— Против старшего инспектора Морсби из Скотленд-Ярда? Я его немного знаю. Я мог бы ему позвонить.

— О, с этим делом справится и окружной инспектор. Скотленд-Ярд не захочет связываться со случаем самоубийства.

— Нет, конечно, — согласился мистер Читтервик, — но является ли данный случай самоубийством?

И он вышел, чтобы позвонить. По счастью, когда мистер Читтервик дозвонился наконец до Скотленд-Ярда, старший инспектор Морсби был у себя в кабинете.

— Мистер Читтервик? — осведомился старший инспектор жизнерадостным тоном. — Ну разумеется, я вас помню. Вы ведь друг мистера Шерингэма, не так ли?

— Я говорю из "Пиккадилли-Палас", — взволнованно прочирикал мистер Читтервик, — здесь случилось ужасное событие. Ужасное! Буквально на моих глазах. — И несколько бессвязно мистер Читтервик повторил то, что уже рассказывал администратору и врачу о смерти неизвестной дамы, присовокупив и врачебное заключение о причине смерти.

— Так что я подумал, не согласились бы вы, если вам это не безразлично, сюда заехать, старший инспектор… Совершенно без всяких формальностей, так, словно это ваша обычная проверка…

Старший инспектор попытался уклониться.

— Ну, я думаю, вы сможете пригласить окружного инспектора, который и сделает все, что в данном случае требуется, мистер Читтервик, сэр.

— Да, но я подумал… так сказать, мне не хотелось бы казаться лично вовлеченным в это дело, конечно, но я нахожусь в чрезвычайно ответственной ситуации и по-настоящему я имею в виду…

Когда мистер Читтервик был взволнован, то обычно недоговаривал, что хотел сказать, но смысл недосказанного был ясен.

— Да, конечно, это очень огорчительно для вас, сэр, — согласился старший инспектор с искренним сочувствием, — но знаете, вы не должны преувеличивать свою ответственность. Да благословит вас Господь, сэр, но люди ежедневно, десятками убивают себя. Такое случается гораздо чаше, чем вы думаете. Конечно, реже кто-нибудь становится свидетелем этого, как, я понимаю, выпало вам на долю, но…

— Но этого я не видел, не видел! — пропищал мистер Читтервик. — Вот в том-то и дело. Я видел ее, я должен был увидеть и как она, бедная женщина, умирает, но нет… Понимаете, я совсем не уверен, что она совершила… Господи помилуй, на мне лежит ужасающая ответственность, инспектор.

Морсби вдруг заговорил очень официальным тоном. Эта перемена в голосе заставила бы постороннего человека сделать вывод, что на другом конце провода трубку взял яругой человек.

— Одну минуту, сэр. Позвольте мне прояснить дело. Вы желаете довести до моего сведения, что располагаете неким свидетельством, о котором хотели бы известить меня персонально? Проконсультироваться со мной относительно его важности частным, так сказать, образом?

— О спасибо, инспектор, это именно так, — ответил очень благодарный мистер Читтервик. — Но нельзя сказать, что это действительно свидетельство как таковое. Просто я кое-что видел. По крайней мере, я не совсем уверен, действительно ли это можно так назвать… И все же, полагаю, да, вы можете так это назвать… Ну, словом, будто я действительно видел, как…

— Буду через пятнадцать минут, — и Морсби решительно оборвал взволнованное и бессвязное лепетание мистера Читтервика. — Пожалуйста, встречайте меня у главного подъезда. Кого-либо извещать о моем приезде не обязательно, И мистер Читтервик услышал в трубке гудки отбоя.

Трудно сказать, в какой точно момент после смерти пожилой дамы возникло в памяти мистера Читтервика неясное воспоминание о руке, нависшей над ее чашкой кофе. Сначала, когда он не сомневался, что она по собственному желанию свела счеты с жизнью, этот образ-воспоминание для него ничего не означал, но после того, как первое потрясение, вызванное ее смертью, улеглось, видение это сопрягалось в его памяти с общим зловещим выражением лица рыжеволосого мужчины как часть всего этого мрачного события. Наконец, воспоминание о руке, нависшей над кофе, выделилось в отдельный эпизод во всей своей ужасающей многозначительности. Можно однако сказать с определенностью, что соображение о жизненной важности этого образа возникло у мистера Читтервика до появления в Зале администратора и врача. Именно поэтому он так тревожился о том, чтобы к телу никто не дотрагивался до полицейского досмотра. Из-за этого же беспокойства, вместо того чтобы ожидать Морсби в вестибюле, он вернулся в Зал. Однако его беспокойство оказалось беспочвенным. Тело находилось все в том же положении. Рядом с телом был только врач, дожидавшийся полиции. Такое мелкое происшествие, как самоубийство посетителя или посетительницы Зала, не должно было отрывать великого мэтра Жакино от более важных Дел. Он сказал даже, что встретится с полицейскими лишь в том случае, если они сами того пожелают, но тогда пусть сами явятся к нему в кабинет. Мэтр Жакино не только был великим человеком, но и знал о том, что велик.