Убийство на дуэли - [20]

Вскоре, умывшись и приведя себя в порядок с дороги, Шурочка и я в сопровождении Долинского входили в столовую. По всей видимости, столовая была самой богатой комнатой в этом поместье. Посреди стоял большой обеденный стол, окруженный стульями на резных ножках, возле одной стены возвышался старинный буфет, который, хотя и стоил когда-то немалых денег, но всей своей причудливой формой никак не подходил к общему убранству комнаты.

За большим накрытым к ужину столом уже сидели девушка в светло-розовом платье и какой-то молодой человек весьма крупного телосложения и со светлыми волосами. При нашем появлении молодой человек встал, а девушка только подняла голову.

– Дорогие гостьи, позвольте вам представить мою дочь Софью и племянника Алексея, – торжественно объявил он, указывая на сидящих за столом.

При первом же взгляде на Софью я поняла, что это и есть та самая женщина, которую мы искали. Без тени зависти можно было сказать, что в жизни она была еще красивее, чем на портрете в медальоне Бушкова. Светлые локоны ее мягко обволакивали тонкую, словно лебединую шею, а темные глаза светились каким-то мягким, сочувствующим сиянием. Мне она понравилась с первого же взгляда, чего никак нельзя сказать о моей подруге Сашеньке. Будучи до конца уверенной в своей красоте и неотразимости, Сашенька никогда не признавала, что есть на свете женщины прекраснее ее. Поэтому моя милая подруга смотрела на Софью с нескрываемой неприязнью.

Софья Федоровна, казалось, вовсе не замечала шурочкиных взглядов. Она ласково посмотрела на отца и тихим мелодичным голосом проговорила:

– Отец, ну что же вы стоите? Прошу вас, присаживайтесь.

С этими словами она указала на стулья, стоявшие по другую сторону стола. Мы расселись на указанные нам места.

Впечатление от ужина у меня сложилось очень благоприятное. Хозяин дома много шутил и развлекал нас различными историями. Но, не знаю, чем это объяснить, то ли простой женской интуицией, как любил говаривать мой покойный муж, то ли слишком внимательным изучением новых знакомых, но я, словно заяц, по следу которого идет лиса, сразу почувствовала опасность. Только от кого исходила эта опасность, я в то время не могла сказать. И сам Федор Долинский, и его дочь, и племянник – все они на первый взгляд казались очень милыми и приветливыми людьми. Хотя насчет племянника я была не вполне уверена по той просто причине, что он практически все время молчал, и трудно было о нем создать какое-либо впечатление, плохое оно или хорошее.

Когда ужин закончился, Долинский-старший и Долинский-младший (так я буду называть дядю и племянника в дальнейшем для удобства повествования) поднялись из-за стола.

– Прошу покорнейше нас извинить, милые дамы, – обратился к нам Федор Степанович. – Нам немедленно надо отбыть. Дела, понимаете ли, – он с сожалением развел руки в стороны.

– Ничего, ничего, конечно, мы все понимаем, – поспешила заверить я, так как мне не терпелось поскорее остаться с глазу на глаз с Софьей.

Еще раз раскланявшись, мужчины удалились. Наступила неловкая пауза. Ни я, ни Шурочка не знали, о чем говорить с Софьей. Но она сама разрешила это неудобство и, оставшись на правах хозяйки, решила, по всей видимости, немного развлечь нас.

– Пойдемте в кабинет, – поднимаясь, произнесла девушка. – Гаврила принесет нам кофе туда.

Мы с охотой согласились и последовали за Софьей. Когда мы подходили к кабинету, из кухни появилась толстая дородная крестьянка, в руках которой была теплая шаль.

– Софья Федоровна, что же это вы раздетой по дому ходите. Негоже так, – проворчала старушка, бесцеремонно накидывая на плечи своей барышни шаль.

– Феклуша, милая, мне вовсе не холодно, – улыбнулась девушка.

– Накиньте, – не уступала крестьянка. – Ежели не будете слушаться, барину пожалуюсь.

– Хорошо, хорошо, – сдалась Софья. – Это моя кормилица. Она всегда обо мне заботилась. Вы уж простите ее, – попросила она, обернувшись к нам, а затем открыла дверь, ведущую в кабинет, и пригласила: – Прошу вас, проходите.

Кабинет оказался таким же старым и неказистым, как и все комнаты в этом доме. Однако и здесь была своя изюминка. На одной из стен висели необыкновенной выделки и работы дуэльные пистолеты, и даже имелось несколько старинных мушкетов. Я, благодаря урокам своего мужа, недурно разбиралась в некоторых видах оружия, поэтому просто не могла не обратить внимания на эту замечательную коллекцию. Софья сразу заметила, с каким пристальным интересом я разглядываю стену.

– Это папенькина коллекция, – сообщила она. – Хотя я ничего и не смыслю в оружии, но все-таки они очень красивые. Не правда ли?

– Действительно, – кивнула я, поднялась с кресла и подошла к стене.

И тут я заметила, что один из дуэльных пистолетов едва-едва держится на маленьком вбитом в стену крючке. Я поспешила возвратить его на место. С этой целью взяла его в руки, и тут почувствовала под пальцами что-то шершавое вместо гладкой холодной поверхности. Оказалось, что я испачкала руку сырой землей. Местами она чуть засохла, но было видно, что грязь эта еще совсем свежая. Значит, этот пистолет совсем недавно снимали. Но зачем?