Убийство Михоэлса - [5]
Тот, что сказал о тюрьме, понимающе кивнул. Второй поинтересовался:
— И сколько нам здесь сидеть?
— Вы будете здесь жить до тех пор, пока руководство не решит все вопросы, связанные с вашей дальнейшей деятельностью, — ответил московский чекист, особенно выделив слово «жить». — О решении руководства вы будете своевременно извещены. Желаю здравствовать, господа!..
Двери камер закрылись, в замках загремели ключи.
На дверях камер стояло: 41 и 42.
Расписываясь в документах о приеме заключенных, начальник тюрьмы напомнил:
— Нужно оформить регистрационные карточки.
— Не нужно, — коротко ответил москвич.
— Но… Как-то же нужно их обозначить.
— Так и обозначь: номер 41 и номер 42.
— И все?
— И все. Возле камер поставить постоянный дополнительный пост. Никаких контактов с другими заключенными.
— А друг с другом?
— Во время прогулок. — Москвич хмуро взглянул на начальника тюрьмы и опера областного управления. — Вижу, хотите знать, кто они. Так вот: не нужно вам этого знать. Никто не должен этого знать. А если кто-нибудь об этом узнает, в тот же день вы оба окажетесь на передовой. В штрафбате. Все ясно?
— Так точно, — вытянувшись, ответил начальник тюрьмы.
— Так точно, — повторил опер.
Московские чекисты сели в черную «эмку» и уехали на аэродром. Опер и начальник тюрьмы поднялись в кабинет начальника, хозяин кабинета запер дверь и достал из сейфа початую бутылку белой. Разливая водку по граненым стаканам, пожаловался:
— Всю ночь исполнение проводили, оглох от выстрелов. Даже вздремнуть не удалось. Немцы Брянск взяли, слышал?
— Слышал.
— И эти на нашу голову. Господа, мать их! Не было печали. Будем здоровы!
— Будем.
И они, не чокаясь, выпили.
Через полтора месяца дежурный контролер доложил начальнику тюрьмы о том, что заключенный из 41-й требует бумагу и чем писать. Начальник поколебался, но вспомнил приказ и передал 41-му стопку писчей бумаги, чернилку-непроливайку и ученическую ручку с пером номер 86. 41-й писал три дня, исправляя и перечеркивая написанное, комкая и бросая в угол камеры испорченные листы. На прогулках, куда их выводили вечером, когда в тюремном дворе не было других заключенных, 41-й и 42-й о чем-то оживленно переговаривались, иногда спорили — обсуждали, надо думать, то, что 41-й пишет. Начальник тюрьмы попытался послушать, о чем они спорят. Слышно было хорошо, но он не понял ни слова — они говорили не по-нашему.
Утром четвертого дня 41-й приказал принести конверт и вызвать к нему в камеру начальника тюрьмы. Начальник ждать себя не заставил. Конверт, который он принес и передал 41-му, был не обычный почтовый, с клеевой полосой на клапане, а большой, из плотной коричневой бумаги — в таких конвертах, запечатанных сургучной печатью, пересылались по принадлежности документы заключенных. 41-й вложил исписанные листы в конверт, надписал адрес и потребовал клей. Начальник напомнил, что по инструкции письма и обращения в высшие инстанции заключенных должны передаваться в администрацию тюрьмы в открытом виде.
— Я не являюсь заключенным! — резко возразил 41-й, но начальник не уступил:
— Извините. Такой порядок.
— Это письмо содержит сведения государственной важности. Потрудитесь незамедлительно доставить его адресату.
— Все будет сделано согласно правилам, — заверил начальник тюрьмы.
Выйдя из камеры, он взглянул на конверт. На нем стояло: «Москва, Кремль, И. Сталину». Просто: И. Сталину. Ни тебе Председателю Совета Народных Комиссаров, ни тебе Генеральному секретарю. Ни хотя бы: тов. Сталину И.В. Иностранцы, мать их, совсем без понятия!
В какой-то момент начальник дрогнул. Нельзя было брать письмо. Ни открытым, ни заклеенным. Нужно немедленно вернуть конверт 41-му, вызвать опера из облуправления, вместе с ним изъять письмо, засургучить и отправить по инстанции. Но любопытство переселило. Не любопытство, нет. Служебное достоинство. Есть инструкция? Есть. Имеет начальник тюрьмы право читать то, что заключенные пишут? Обязан. Да хоть бы и самому товарищу Сталину. А вдруг этот 41-й по батюшке его обкладывает? Или еще что? Так и отсылать, не проверив?
Сомнений больше не было. Начальник тюрьмы вернулся в свой кабинет и вынул из конверта листки. На первом стояло:
«Москва, Кремль, И. Сталину. От председателя президиума Социалистического Бунда Г. Эрлиха, заместителя председателя В. Альтера».
И дальше:
«Ваше превосходительство!
Во время переговоров с г-ном Берия, проходивших в Москве в феврале и марте 1941 года и продолженных в сентябре, нами была достигнута принципиальная договоренность по всем вопросам сотрудничества Советского правительства и возглавляемой нами организации, Еврейского рабочего союза трудящихся Литвы, Польши и Западной Белоруссии, в деле противостояния германскому фашизму…»
Начальник похолодел. Ё-мое! Бунд! Это же который шпионы! С меньшевиками заодно, с троцкистами-бухаринцами и прочими врагами народа! Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! Председатель президиума! Заместитель председателя! Литва, Польша, Западная Белоруссия! «Во время переговоров с господином Берия»! Да от одного только упоминания о Берии можно было онеметь на всю оставшуюся жизнь, а тут еще этот Бунд!
Они всегда в центре событий — и всегда «за кадром». Их ненавидят и им завидуют, потому что они — журналисты. Потому что они — избранные…В путешествие по закулисью российской журналистики приглашает читателя роман Виктора Левашова.
Былички — это такие были, только маленькие. Я был уверен, что где-то слышал это слово, но у Даля его почему-то не обнаружилось. Получается, я изобрел его сам. Ну и пусть будет.
ОТ АВТОРА. В основу сюжета этой пьесы положены события, которые в свое время стали шоком для заполярного Норильска. Пьеса была написана в 1988 году и тогда же поставлена на сцене Норильского драматического театра им. Маяковского. У меня было искушение перенести ее действие в наши дни, так как то, что случилось без малого двадцать лет назад, сегодня стало едва ли не повседневностью. Но я не стал этого делать. Пусть будет все, как было. Ибо то, что происходит сегодня, не сегодня началось. Нет, не сегодня.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все они уже умерли. Мы тоже умрем. Все. И от нашей жизни останутся никому не нужные книги. Но если мы их не напишем, не останется вообще ничего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе описываются события нашего времени, главным героем которого является молодой учёный Науков. Роман не является научной фантастикой в прямом смысле, хотя открытия, сделанного учёным, на самом деле не было. Действия в романе разворачиваются так, как если бы это открытие имело место в реальной жизни. Суть его заключалась в том, что придуманное учёным вещество оказало воздействие на миллионы женщин и мужчин, заставившее их первомайской ночью полюбить друг друга и предаться любви, в результате которой все женщины, попавшие под влияние этой любви, независимо от возраста и способности к деторождению, забеременели и должны были родить мальчиков-близнецов. Неоднозначное отношение общества к возможности неожиданного демографического взрыва вызвало и разные диаметрально противоположные действия в отношении учёного.
Ох уж эти сыщики-непрофессионалы! Попадут в неприятную ситуацию, а за помощью бегут к полиции. Сэр Джулиус врывается ночью к полицейскому инспектору, чтобы решить неожиданную проблему в виде трупа в багажнике автомобиля («Двадцать четвертая лошадь»).
В романе Д. Димоны «Последний — на Арлингтонском кладбище» затронуты многие стороны недавней американской действительности — убийство президента Д. Кеннеди, вьетнамская война, активизация правых сил.
«Ишмаэль». Что это?Имя предводителя таинственной террористической группировки, связанной с высшими политическими и экономическими кругами мира? Или название группировки?А может, «Ишмаэль» — это и вовсе некий мистический культ, практикующий человеческие жертвоприношения?Следователь, который вел дело о загадочном «Ишмаэле» еще в 1962 году, потерял всю свою семью и БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗ.Теперь это дело, получившее новый поворот, поручено опытному инспектору Гвидо Лопесу. Шаг за шагом он приближается к разгадке «Ишмаэля».
Политический детектив молодого литератора Леонида Млечина посвящен актуальной теме усиления милитаристских тенденций в сегодняшней Японии.Основа сюжета — неудавшаяся попытка военного переворота в стране, продажность и коррупция представителей правящей верхушки.Многие события, о которых идет речь в книге, действительно имели место в жизни Японии последних лет.
Все началось с телеграммы, полученной Джоном Купером, затворником и интеллектуалом. «Срочно будь в фамильной вотчине. Бросай все. Семейному древу нужен уход. Выше голову, братишка».Но, прибыв на место встречи, герой видит тело мертвого брата, а вскоре убийцы начинают охоту и на него.Лишь разгадав семейную тайну, Джон Купер может избежать гибели.