Убийство Кирова. Политические и уголовные преступления в 1930-х годах - [22]

В случае обращения каких-либо лиц за справками, немедленно сообщать УНКВД Лен. области — тов. Горину, тел. Смольного 23–37, Гор. 7.

Примите меры в отношении Ваших работников, располагающих какими-либо данными о Николаеве.

Нач. УНКВД СССР по Лен. области (Медведь)

3 декабря 1934 г. г. Ленинград

16 час. 50 мин. № 154474».

Несколько комментариев к этому документу, очевидно последнему, подписанному Ф. Д. Медведем в должности начальника Ленинградского управления НКВД.

Фамилии двух адресатов — Ошеров и Назаренко — напечатаны на машинке, двух других — Струппе и Свешников — приписаны чернилами рукой человека, отметившего и исходящий номер документа.

Кто же те лица, к которым адресовано письмо Медведя? \

Ошеров Наум Самуилович, член партии с 1916 года, зам. уполномоченного Комитета советского контроля, созданного после XVII съезда партии взамен ЦКК — РКИ.

Назаренко Тит Степанович, член партии с 1919 года, секретарь областного исполкома.

Струппе Петр Иванович, член партии с 1907 года, председатель областного исполкома.

Свешников Николай Федорович, член партии с 1907 года, управляющий делами областного комитета партии.

Горин (Лундин) Арон Самуилович — начальник оперотдела в Управлении НКВД по Ленинградской области.

Из биографических данных Николаева известно, что ни в облисполкоме (Струппе), ни в Ленсовете (Назаренко) он никогда не работал, и, следовательно, никаких учетных данных и характеристик в этих учреждениях на него не было. Но и в обкоме партии Николаев на работе был всего три месяца.

Кроме письма НКВД в этом же деле хранится расписка сотрудника НКВД Бондарева о том, что он 3 декабря получил учетные карточки Л. В. Николаева и его жены М. П. Драуле.

Обращает на себя внимание тон письма, каким написано оно в адрес руководящих работников Ленинграда и области.

Приведенные в третьей главе биографические данные Николаева не дают никакого основания определить его как сотрудника Рабоче-крестьянской инспекции, в которой он работал не больше, чем где-либо, и давно, и это не было его последней должностью. Кому-то и по каким-то соображениям потребовалось именно так обнародовать социальное положение Николаева. Также более чем странно относить Николаева к активу Зиновьевской оппозиции. Что это за оппозиция, если ее активисты подобны Николаеву?

Такой тщедушный человек, каким на самом деле был Николаев, под влиянием следствия превращается в какого-то идейного врага, в политическую фигуру, а документы не дают подкрепления этой версии, значит, надо их забрать, спрятать, сделать запретными.

Так, вопреки своему заявлению, сделанному 31 января 1934 года на XVII съезде ВКП(б) о «необычайной идейно-политической и организационной сплоченности рядов нашей партии» (цитируется формулировка отказа Сталина от заключительного слова по сделанному им отчетному докладу ЦК), Сталин создает политическое дело, направляя его в сторону от фактических организаторов покушения, повлекшего за собой смертельный исход. Дана командами началась скоростная расправа, пришлось отложить на некоторое время и созыв актива. К середине декабря всех сколько-нибудь замешанных в прошлом в связях с оппозициями Сталин кого арестовывает, а кого направляет в отдаленные местности.

15 декабря состоялся объединенный пленум областного и городского комитетов партии, на котором первым секретарем обкома и горкома избрали А. А. Жданова. Вечером того же дня состоялся актив Ленинградской организации (совместно с пленумом). Доклад по итогам ноябрьского Пленума ЦК сделал Жданов. В начале своего доклада он очень тепло говорил о С. М. Кирове и о том, что он с трепетом душевным вступает в руководство Ленинградской партийной организацией, считая, что ему трудно заменить Кирова. В этом же докладе впервые Жданов объявил, что убийство Кирова— дело рук Зиновьева и его идейных сторонников. В тот же день и Л. М. Каганович на активе Московской организации сделал такое же заявление.

16 декабря вновь состоялось заседание объединенного пленума Ленинградского обкома и горкома ВКП(б). На нем М. С. Чудов внес следующее предложение: «В 9 часов вечера созвать закрытый пленум обкома и горкома с тем, чтобы товарищ Агранов[39] сделал краткое сообщение о тех следственных материалах, которые имеются по делу об убийстве товарища Кирова. Нужно сделать все, чтобы представительство городской части было представлено более полно, чем сейчас».

В фондах Ленинградского партийного архива нет ни протокольной записи, ни стенограмм работы закрытого пленума, и вообще велась ли запись — установить не удалось.

Как член обкома партии я был на этом пленуме. Он проходил в Смольном в так называемом Шахматной зале. Вел пленум Чудов. Жданов присутствовал. Агранов сделал действительно короткое сообщение, сосредоточив внимание на том, что убийство было организовано молодежной частью бывшей зиновьевской оппозиции в лице И. И. Котолынова, В. В. Румянцева, К. Н. Шатского и других. Идейными вдохновителями, по определению, высказанному Аграновым, явились вожаки оппозиции: Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Бакаев и другие.

Доклад Агранова ошеломил, трудно было понять, что могло заставить людей, менее года назад выступавших с признанием правильности линии партии, пойти на террор. Особенно трудно было постичь, как могли люди пойти на убийство именно Кирова, который относился ко многим оппозиционерам наиболее лояльно, по-человечески, понимая возможность искреннего признания ошибочности позиций. Ряду оппозиционеров Киров доверил работу в Ленинграде, умело сочетая острую идеологическую борьбу с терпимостью и доверием к людям. Киров понимал разницу между Зиновьевым и Евдокимовым, между Сафаровым и Куклиным и т. д.