Убийство к Рождеству - [45]

— Не так все просто, — опять немного сердито сказала Галя.

— Ладно, дело не в этом. Кстати, он тоже кое-что знает. И про чудеса на конкурсе, и про то, что сестры пропали. И про шрамы. Но он мне говорил то же самое: у Дины даже парня не было.

— Вообще, странно, согласна. Она действительно слишком целомудренная для модели, пусть даже начинающей.

— Я Мише намекал: может быть, у нее ориентация более продвинутая? И еще Дина носила с собой фотографию Карины Фоминской.

— Кто такая Фоминская?

Я объяснил. Галя пожала плечами.

— Два года назад Дина еще только в мыслях была моделью — не знаю, где они могли познакомиться. Да и про ориентацию — вряд ли. Знаешь, я как-то предложила Томе боди-артом заняться. А расписать мы хотели Дину. Так она даже обиделась.

— А клубы, вечеринки? Голый животик, пирсинг в пупке?

— Это было, не спорю. Стиль, не более того. Ноу секс, ноу драгс, бат мэни, мэни данс.

Я молчал и переваривал в голове услышанное. Все равно, концы с концами плохо сходились… Значит, «никакого секса, никаких наркотиков, но много-много танцев». Если считать танцами рок-н-ролл под одеялом… Про игры в стиле садо-мазо даже и спрашивать не было смысла. А с другой стороны, нет ничего удивительного в том, что совершеннолетняя девушка не желает докладывать сестре, а тем более, ее подружке о своих сексуальных пристрастиях… Галя тоже молчала, закурив новую сигарету. На кухне повисла тишина, только из комнаты доносились храп, женские вздохи и скрип дивана. Кто же это там Нину обрабатывает? Гарик, похоже, вряд ли в состоянии…

— Еще один странный момент, — вспомнил я. — Поначалу я тоже заподозрил, что вместо Дины со мной какая-то совсем другая девушка. Посмотрел ее прошлогодние фотографии, в том числе с конкурса. Как будто действительно не ее лицо.

— А шрамы? Какие они, кстати?

Я описал.

— Неужели такое совпадение… Они выглядели старыми?

— Знаешь, я не эксперт в этой области, но даже подумать, что другая девушка ляжет на псевдооперацию, чтобы несколько месяцев спустя мистифицировать совершенно незнакомого ей человека, и то дико.

— Действительно.

— И еще о фотографиях. Я попросил Авдеева сделать мне несколько отпечатков участниц конкурса. Он взял с меня сто долларов, но нашлепал, по-моему, первые попавшиеся снимки.

— Это в его стиле, — закивала головой Галя.

— Я так решил потому, что на фото Светланы Истоминой, которое мне сделал Авдеев, была совсем другая девушка. Я живьем никогда ее не видел, но потом… Неожиданно мне попался ее рекламный постер, с бельем от фирмы «Северина».

— И что?

— Если бы не шрамы, не воспоминания Дины о нашей первой встрече, наконец не эпизод с телефоном и тем, что мне рассказал Михаил, я мог бы съесть свою шляпу, что вместо Дины со мной была именно Истомина!

— Но это уж совсем чушь!

— В том-то и дело. Дина очень хорошо помнила, как я подвозил ее на Рождество, вплоть до мельчайших деталей.

— А этот парень, Сурков?

— Он сел в тюрьму буквально через день после этого. Попался на лавочном рэкете.

— А что за эпизод с телефоном?

Я повторил слово в слово то, что узнал от Наташи после ее визита к родным Дины и Тамары. Правда, теперь у меня были некоторые сомнения, но эта информация в любом случае очень походила на правду.

Галя была озадачена. Про меня — и говорить нечего. Я по-прежнему почти ничего не понимал.

— Как их похитили? — спросил я. — Тебе это известно?

— Допустим.

— Можешь сказать?

Галя немного помялась.

— Мне известно, — начала она все же, — что когда Тома побежала встречать Дину, на всякий случай захватив деньги, в подъезде их скрутили, усадили в какую-то машину и повезли. Томе завязали глаза, обмотали скотчем руки, а потом она оказалась в каком-то подвале. Дины рядом не было. Ну, надо знать Тому. Она зубами порвала скотч, нашла какую-то отдушину с решеткой и принялась ее расшатывать.

— И неужели расшатала?

— Нет. Но ее держали в подвале несколько дней. И пока за ней не следили, она дергала решетку. Наконец ей удалось выдернуть один слабо державшийся прут. Когда в подвал за ней пришел какой-то мужик, Тома недолго думая хватила его по башке железякой, но убежать ей не дали. Ну, а потом… Ей опять завязали глаза, посадили в машину и повезли куда-то. Остановились. Оставили одну. Так Тома умудрилась меньше чем за минуту содрать повязку с глаз и открыть дверь машины. Без помощи рук. Только зубами.

— И что — неужели далеко смогла уехать?

— Не очень. Выбралась из машины, буквально перекатилась через переулок и спряталась в какой-то канаве. Нашла стекло, освободила руки и ноги. Страшно изрезалась, конечно. Потом потихоньку отбежала дальше, поймала такси, и…

— Машина какая была?

— Точно не знаю. Кажется, немецкая.

— А какая? «Мерседес»? «Опель»?

— Только не «Мерседес». Может быть, «Опель». Не уверена.

— А цвет?

— Зеленоватый такой, наверное.

— А место, куда ее привозили, можно найти?

— Думаю, можно. Улицу, наверное, она должна запомнить. Правда, Тома удирала оттуда так быстро, как только могла. А дело было поздним вечером, темно… Стой, больше я тебе ничего говорить не буду, пойми меня правильно.

— Скажи только, это был поздний вечер какого дня?

— Четверга.