Убийство из тюбика с кремом - [48]

Я стала рассуждать вслух:

— Я понимаю, что нечто, что делают тем дамам, мне, наверное, на первый раз не стоит пробовать. Я бы хотела что-нибудь легкое, — я как бы начала уже отступление, — но… - поняв недоумение мастера, — чисто африканское.

— Хорошо, — ответила Маура и принесла мне журналы, — Выбирайте, а я начну готовить голову. Вы красите волосы?

— Нет, — гордо ответила я. Хоть что-то у меня было в порядке.

Маура стала приготовленный состав втирать мне в голову и волосы. Блаженство! Истинное блаженство испытала я при этом! Мои нервы, которые столько выдержали за последние дни, стали из натянутых струн превращаться в мягкие нити. Первые минут десять я просидела закрыв глаза и расслабилась. Потом парикмахер начала меня накручивать, а я стала листать журналы.

С глянцевых страниц на меня смотрели чернокожие красавицы, которые демонстрировали мыслимые и немыслимые прически-башни, прически-косички и прочие, прочие, прочие… Что же мне выбрать? — это я уже сама себе задаю вопрос.

— Может, вот это? — сказала я неуверенным голосом и показала пальцем на нечто, что мне приглянулось.

— Пожалуйста. Пятьсот двадцать долларов. Восемь часов работы. Не успеем сегодня, придете завтра доделывать.

— Н-нет… мне надо сегодня.

— Хорошо. Тогда, может, вот это, — она показала пальцем на другую картинку, — всего пять часов. Хотя нет… К вашему лицу это не подойдет.

Ну конечно, а что вообще может здесь подойти к моему лицу, которое даже со своим загаром выглядит кислым молоком на фоне остальных женщин, присутствующих в салоне.

— А можно как у молодой девушки? — неуверенно произнесла я. Потому что разобраться в таком многообразии предлагаемых причесок, вот так, с ходу, было просто нереально.

Маура обернулась, посмотрела и спросила что-то на незнакомом языке у другого мастера, та ей ответила той же тарабарщиной, и обе улыбнулись.

Поначалу я все еще пребывала в том же блаженстве, но скоро пришла в себя, и мне с моим темпераментом надо было уже куда-то бежать. Прошло два часа. Я спросила:

— А долго ли еще?

— Ну, два часа мы работаем, — девушка посмотрела на часы, а потом критически оглядела мою голову, — еще часа два, два с половиной, и закончим. У вас волосы не очень подходящие для такой прически… Обычно укладываемся часа в четыре, но здесь будет побольше…

Как же я не подумала о времени! Моя работа и…

— А… может…

— Если не хотите, я могу расплести, — она обиделась, — но это тоже займет часа полтора.

Бедная я женщина, мое положение было безвыходным. Мне опять себя стало жалко. Из моей груди вырвался стон. Мастер посмотрела на меня и что-то крикнула по направлению в другое помещение. Через пять минут вошла женщина с чашкой чаю:

— Это вам. Выпейте. Вам станет лучше.

И действительно. Чай был травяной, с терпким ароматом. Не знаю, было ли там что-либо незаконное, но следующие почти два с половиной часа я выдержала спокойно.

…Итак, моя прическа готова. Мои рыжие волосы были сплетены в несколько десятков косичек, но не наших, то есть узбекских, а совершенно африканских. Косички были толстенькие и полукруглые. Некоторые были приподняты и закруглены прямо у головы, а дальше спускались прямо. Другие представляли из себя аккуратненький полукруг. Косички заканчивались не как у нас, хвостиком, а были как-то спрятаны и образовывали шишечку, и куда были спрятаны волосы, совершенно непонятно!

На самой голове в трех местах были еще свиты, как бы это сказать, гнездышки или то, что балерины называют кичечками. Я понятно изъясняюсь? Вот такая я была красивая!

— А вам идет, — сказала мастер. Другие тоже согласились с ней. На меня пришли посмотреть со всего салона. — Все. Я закончила. — И Маура сняла с меня пеньюар-накидку.

Я опять почувствовала себя полной идиоткой. (Что-то часто у меня это состояние в последние дни!) Мой голубой деловой костюм с короткими рукавами и торчащие из него белые руки и ноги испортили впечатление последней минуты. Женщины, собравшиеся вокруг меня, стали как-то расходиться. Да, мой триумф был недолгим.

Я рассчиталась с мастером. Сумма было ого-го какая кругленькая, но все же меньше, вполовину меньше, чем за восьмичасовую прическу. Моя прическа была рассчитана на неделю носки — это без расчесывания и мытья! И спать надо было тоже с таким сооружением на голове. Все инструкции я получила от мастера, и мы договорились встретиться через неделю, чтобы она мне их расплела.

Такая красивая я вышла на улицу. Было около пяти. Первая же встречная бабушка отшатнулась от меня на другую сторону переулка. Так я поняла, что эффект я произвожу неизгладимый. Мне стало смешно. Нервы я свои все же успокоила, и трезвость рассудка вернулась ко мне.

Я продолжила свой путь, прерванный более четырех часов назад, и через пятнадцать минут была в своем издательстве.

Эффект, производимый мной, я уже знала и предвкушала, как я буду смотреть на их растерянные лица. И я не ошиблась. Образное выражение «сразить наповал» начало работать физически, когда я вошла в здание своего издательства.

Охранник, тот же, что открывал мне дверь утром два дня назад, сначала держал улыбку, когда я только открывала дверь. Затем, когда предстала перед ним во всей красе, его нижняя челюсть оказалась у него на груди. Но когда он все же меня узнал, он стал подниматься со своего места, издавая гортанный хрип, при этом книга, которую он держал, просто выпала у него из рук.