Убийство Джанни Версаче - [86]

Прокуратура штата, опасаясь (или же, напротив, втайне надеясь) получить на руки случай масштаба дела О. Дж. Симпсона, приняла все меры предосторожности, чтобы не допустить утечек из полиции даже самоочевидных фактов. «У присяжных под влиянием дела О. Дж. [Симпсона] теперь сложились принципиально иные взгляды на уголовную юстицию, государственное обвинение и функции полиции», — говорит Майкл Бэнд, в те годы — первый помощник генпрокурора штата Флорида, отвечавший за надзор над расследованием убийства Версаче. Присяжные стали проявлять, по его ощущениям, больший скепсис по отношению к доказательствам обвинения: «Ну а как им не быть скептичными? Им нужна уверенность в добросовестности и полиции, и всего, что им предъявляют». Ошеломляющий проигрыш в суде по делу Симпсона окружной прокуратуры Лос-Анджелеса произвел на Бэнда столь глубокое впечатление, что он тут же созвал межведомственное совещание с участием главного судмедэксперта, начальника убойного отдела и еще нескольких высших чинов правоохранительных органов административного округа Майами-Дейд, он же 11-й судебный округ штата Флорида и строго-настрого разъяснил им, что у них в округе подобных проколов быть не должно. Но в итоге он таки их получил по полной программе.

Отношения между полицией и СМИ как не заладились с первого дня, так и пошли наперекосяк уже и в дальнейшем. Гейл Брайт, местный телерепортер ABC, каким-то образом успела узнать до всяких официальных сообщений, что следствие на Эндрю вывел красный пикап, чем утерла, конечно, нос конкурентам на перенасыщенном информационном рынке. На пресс-конференции, начавшейся в 16:30 по местному времени в день убийства Версаче, Брайт задала прямой вопрос шефу полиции Майами-Бич Ричарду Баррето, «не тот ли парень, которого повсюду разыскивает ФБР», и есть главный подозреваемый в убийстве Версаче. Но куда там… Баррето, седовласый, ростом под два метра, бравый на вид благодаря парадной форме борец с преступностью, отказался подтвердить не только то, что подозрения падают на Эндрю, но даже и сам факт существования красного пикапа, который как раз в тот момент провозили на эвакуаторе за окнами под прицелами телекамер. Нет так нет: с этого момента обе стороны — правоохранители и журналисты — строго придерживались принципа «табачок врозь» касательно имеющейся у них информации.

Для Майкла Бэнда, лично присутствовавшего на той пресс-конференции, лобовой вопрос Брайт, однако, означал одно: нас сливают. «Само то, что какая-то репортерша осведомлена настолько, чтобы задать столь точечный вопрос, мне лично послужил указанием, что от нас идет прямая утечка», — говорит он. Между тем полиция предупредила сотрудников о недопустимости огласки любой информации по делу Версаче под угрозой строжайших оргвыводов.

Именно в первые часы, когда полицейскому начальству было самое время бить тревогу и объявлять Эндрю в розыск по всем постам, оно предпочло игру в молчанку и вместо массированной облавы занялось тщательной «профессиональной подготовкой» опознания подозреваемого по фотографиям. Лейтенант Карлос Норьега вспоминает: «Как только мы установили, что это дело рук Кьюненена, нам нужно было снова собрать [отпущенных к тому времени] свидетелей на опознание его по фото». Но, если бы фотографии Эндрю стали показывать по всем каналам, это смазало бы картину опознания. Были и другие технические трудности, которые могли вызвать у правоохранителей последующие осложнения в суде. Фото Эндрю с листовки о его объявлении в розыск не подходило по формату: лицо там было дано слишком крупным планом по сравнению со стандартными фотографиями на документы похожих людей, которые имелись в распоряжении у полиции. «По закону, — говорит Норьега, — все фотографии должны быть идентичного размера и формата. Иначе защита успешно опротестует результаты опознания в суде на том основании, что фото обвиняемого выделялось из общего ряда». Подготовить удовлетворительный ряд фотографий удалось лишь ближе к вечеру. Но тут выяснилось, что главная свидетельница — очевидица убийства Мерсиха Колакович — бесследно исчезла, и ее саму впору объявлять в розыск, поскольку полиции она сообщила вымышленную фамилию Лилиан де Фео и чужой адрес. Кроме того, лицо Эндрю было настолько типичным для Майами-Бич, что одну из фотографий из сравнительного ряда пришлось забраковать, поскольку представленный на ней местный полицейский был похож на Эндрю как брат-близнец. Ну и вся эта подготовка оказалась проделанной втуне: никто из свидетелей Кьюненена не опознал.

Тем не менее Пол Скримшо был преисполнен решимости выдвинуть против Эндрю обвинение в убийстве Джанни Версаче. Пикап Уильяма Риза, как и «лексус» Ли Миглина до этого, был начинен десятками улик против него, начиная с водительского удостоверения Кьюненена и заканчивая техпаспортом на «лексус» в бардачке «шевроле» Риза. Гильзы с места убийства Версаче были идентичны гильзам с мест убийства Мэдсона и Риза. Правда, окончательного экспертного подтверждения того, что все трое были убиты из одного пистолета, еще нужно было дождаться из баллистической лаборатории ФБР в Вашингтоне, а оно будет получено лишь на следующий день. Улик против Эндрю, казалось Скримшо, более чем достаточно, но вскоре выяснилось, что в прокуратуре штата придерживаются иного мнения. «Майкл Бэнд, когда мы запросили у него ордер на основании косвенных улик через десять или двенадцать часов после убийства, заявил нам: „Не будет вам ни ордера, ни официального прокурорского обвинения от меня без пистолета или чистосердечного признания подозреваемого“».